Валерий Смирнов: Чужая осень (сборник)

Несмотря на то, что в небольшом зале ресторана «Арагви» душно, я сижу в тщательно подогнанном бархатном костюме-тройке, который надел во второй раз в жизни. Что поделаешь, в нашем разговоре импозантный вид должен сыграть не последнюю роль при определении размера моего гонорара. Давно заметил, классический костюм почему-то вызывает у людей больше доверия, чем джинсовый. Мой собеседник благоухает запахом французского одеколона, слегка разбавленного привкусом отечественного пота, и лениво ковыряет вилкой холодные купаты, полуприкрытые относительно свежей зеленью. Можно подумать пришел он сюда только из-за этих сосисок с необычным названием, ради которого и делают свои заказы приезжие. Впрочем, торопить события не нужно и я делаю совсем маленький глоток коричневого кофе, именующегося почему-то черным. Так проходит еще минута, а затем он, откинувшись на спинку стула, медленно произносит фразу, заключающую целое открытие:

— Для нашего дела вы мне кажетесь слишком молодым…

— Со временем обязательно постараюсь исправить этот недостаток, — моментально цитирую услышанные когда-то слова.

Он пожевал губами, словно раздумывая, доедать свою порцию или продолжить разговор и пробормотал, доставая белоснежный платок из нагрудного кармана:

— Невыносимая жара…

Его поведение было оправданным, только впечатление общей рассеянности портили глаза: большие, серые, умные, плохо гармонирующие с розовой, покрытой испариной, лысиной. Глаза человека, привыкшего рассчитывать ходы до мелочей, находясь в слегка расслабленном состоянии, что всегда отупляюще действует на собеседника. Промокнув платком краешки губ, он спросил:

— А не кажется ли вам, что названная сумма…

— Не нужно выдавать сомнения собеседника за собственные, это может привести к тому, что вы сами сможете поверить в нереальность суммы.

— Откровенно говоря, она мне не кажется такой уж нереальной.

— Здесь вы правы. Но только по той причине, что это — лишь аванс.

Он вскинул брови, но серые глаза не выражали ни сомнения, ни удивления.

— В таком случае удовлетворите любопытство, какова же полная сумма?

Теперь пришел мой черед потянуть время. И хотя все было определено заранее, я медленно достал сигарету, несмотря на материнское предупреждение минздрава, размял ее, как следует, пустил из ноздрей голубые струйки дыма в сторону собеседника и, не торопясь, начертил в углу салфетки четырехзначную цифру.

Он внимательно изучил листок, словно это было по крайней мере завещание в его пользу, отложил шероховатую бумажку в сторону и, слегка прищурив глаз, протянул:

— Тогда мне придется обратиться к кому-то другому.

Эти слова зазвучали торжественно, как приговор суда. И хотя я знал, что он все равно никуда не денется, не смог отказать себе в маленьком удовольствии:

— В таком случае советую обратиться в милицию.

Он снова откинулся на спинку стула, но на этот раз в состояние, предшествующее сну, не впал.

— Я бы не рекомендовал вам вести себя так нахально со старшими.

— Названная цена, — не обращаю внимания на эту нотацию, — лишь четвертая часть стоимости вещи…

— И если возьметесь за меньшую сумму — просто уважать себя перестанете, — сыронизировал он, поднося спичку к бумажке с цифрами. Уголок салфетки осветило зеленоватое пламя, цифры вспыхнули и тут же погасли, бумажка свернулась, заиграла желтыми злыми искорками и обуглилась на дне пепельницы.

— Иногда человек тратит целую жизнь, чтобы достичь самоуважения, — я не скрывал удивления по поводу традиционного обряда из плохих детективов. Он, пожалуй еще пепел разотрет на всякий случай — иди знай, может сидят в зале люди в штатском, к которым он почему-то стесняется обратиться, и только дожидаются, чтобы мы отсюда вышли. А потом сгребут осторожно остатки листка в конверт и побегут в лабораторию выяснить истину и снимать отпечатки пальцев.

Самое смешное, что он действительно растер пепел по дну зеленоватой пепельницы и лишь потом ответил:

— Но пока человек добивается самоуважения, он может потерять здоровье.

— В таком случае, сожалею, что не попросил половину…

— Ну, а если я оставлю такой шанс?

— Во всяком случае, моим он не будет. Чужие шансы слишком упрощают собственную жизнь. А лишние деньги, как сигареты — доставляют удовольствие, но забирают здоровье.