Михаил Айзенштадт-Железнов - Другая жизнь и берег дальний

Тут вдруг около шалаша раздался оглушительный грохот. Разорвалась вражеская бомба. Но Ильич даже глазом не моргнул.

— Проклятые американские атомщики, — воскликнул он. — Выздоравливай скорей, Кузьмич, — прибавил Ильич и уехал назад в Москву.

(Для детей преклонного возраста)

Симбирск. 1884 год.Улица возле гимназии. Несколько гимназистов бьют Володю Ульянова. Володя ревет благим матом.

Гимназисты лупят своего товарища, приговаривая:

— Так тебе и надо. Будешь знать, как доносить на других! Кляузник! Ябедник! Доносчик! На тебе! Еще!

Володя Ульянов плачет.

— Товарищи, — умоляет он, — не бейте. Больше не буду!

Володе Ульянову удается вырваться из рук товарищей. Он пускается бежать во все лопатки и останавливается, запыхавшись, у отцовского дома. На крыльцо выходит его сестра Анна. Осмотрев его с головы до ног, она спрашивает:

— Опять напакостил?

— Я рассказал классному наставнику, что о нем говорят в классе, — плаксивым голосом сказал Володя. — Он обещал не выдавать меня. А все-таки выдал, подлец. Уж я с ним расправлюсь! Буржуй проклятый!

Казань. 1888 год.Собрание марксистского кружка в квартире революционера Н. Е. Федосеева. Ленин читает доклад на тему: «Маркс и Гостомысл». Раздается стук в дверь. Федосеев неохотно подходит к двери и открывает ее. Входит его теща. Ленин вылезает из под кушетки и возобновляет чтение доклада на тему «Маркс и Гостомысл».

Петербург. 1891 год.Студент Ульянов только что сдал последний экзамен экстерном на юридический факультет Петербургского университета. Он сильно расстроен.

— Я, кажется, провалился, — говорит он товарищам. — Кто-то, понимаете, стащил мою шпаргалку. Какой-то враг народа подкрался ко мне и вынул ее из моего левого кармана. Чёрт знает, что такое!

В тот же вечер Ульянов приступает к работе над книгой «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов». В этой книге, вышедшей отдельным изданием три года спустя, Ленин безжалостно клеймит врагов народа, крадущих шпаргалки у социал-демократических экстернов.

Женева. 1902 год.Редакция журнала «Искра». Плеханов говорит Ленину:

— Владимир Ильич! Тебе совершенно нельзя доверять редакционную работу. Столько лет вожусь с тобой, а никакого толка. В сегодняшнем номере должна была пойти статья Аксельрода. Где она? Павел говорит, что он ее вручил лично тебе. Куда ты ее засунул?

Ленин начинает искать рукопись Аксельрода. Ищет в ящиках письменного стола; в корзине, в карманах. Из бокового кармана пиджака извлекает кипу бумаг.

— Ага! Вот она, аксельродовская рукопись!

— Эх, ты, шляпа, — говорит Плеханов Ленину. — Если в нашей социал-демократической партии и произойдет раскол, то только из-за тебя, из-за твоей неряшливости!

Лето 1917 года. Финляндия.Ленин скрывается от Временного правительства в доме финского товарища Ээхо Уукусинена.

— Какие последние новости? — спрашивает Ленин.

— Наши дела довольно плохи, — отвечает Уукусинен. — Буржуазное правительство напало на твой след.

— Господи, Боже мой, что же я буду делать? — восклицает Ленин и поднимает руку, чтобы перекреститься. Но, вспомнив, что он атеист, Ленин опускает безвольно руку. — Поехать в Швецию, что ли? Там все-таки спокойнее. Или, может быть, Временное правительство согласится посадить меня в запломбированный вагон и отправит меня назад в Германию? Как ты думаешь?

— План, как будто, совсем недурной. Пошли кого-нибудь в Петроград позондировать почву. Пошли товарища Перокуусинена. На него, кажется, можно положиться.

Входит Перекуусинен.

— Тут, товарищ Владимир Ильич, какие-то товарищи из Петрограда. Говорят, что специально приехали, чтобы с вами поговорить.

Ленин начинает дрожать всем телом.

— Откуда они знают, что я здесь? — исступленно кричит он. — Я их не хочу принимать. Скажи им, что я еду назад за границу…

В ожидании Ильича петроградские товарищи начинают реветь: «На бой кровавый, святой и правый, марш, марш вперед, рабочий народ!»

Ленин окончательно теряет самообладание:

— Товарищ Ээхо, прикажи им замолчать. Керенский еще может услышать. Ну, и болваны!

Ленин в сердцах поворачивается спиной к двери, за которой стоят приехавшие к нему специально из Петрограда гости.

— Пусть идут ко всем чертям! — цедит он сквозь свои запломбированные зубы.