Геннадий Демарев: Жизнь как она есть

– Сейчас, когда нам почти по семьдесят лет? Нет, Толя… Потому что рассаду не высаживают зимой… Нет, нет… Извините, у меня там тесто…

С этими словами она одарила его прощальной улыбкой и скрылась за дверью. Постояв на месте ещё минуту или две, он услышал звонкий девичий смех. «Это, наверное, надо мной смеются,» – решил он и быстрым шагом направился домой. По пути в его сознании всё навязчивее пульсировала мысль: «А ведь всё могло сложиться по-другому!»

Придя домой, он налил полный стакан водки, выпил и, не закусывая, закурил. «Всё могло быть иначе, – снова подумал он. – У меня могла быть хорошая жена, любимые и желанные дети. И они сейчас приезжали бы к нам… И мы вместе с Машей готовили бы для них пироги…»

Он снова выпил. «Я никому не нужен, я прожил ничтожную жизнь, – продолжал рассуждать он. – Причина моих неудач во мне самом. Следует это искоренить, как искореняют сорняки…»

С этой мыслью он извлёк из-под стола верёвку, закрепил её на потолке, сделал петлю. Выпив ещё полстакана и несколько раз затянувшись дешёвой сигаретой, он надел петлю на свою тонкую шею и оттолкнул табурет. Его тщедушное тело извивалось в борьбе за жизнь совсем недолго, всего минуту.

… В течение следующей ночи снова дул крепкий ветер. На следующее утро в дверь постучались. Под легкими ударами женских пальцев она открылась сама собой.

– Ау, Анатолий Иванович! – окликнула женщина, проходя в прихожую. – А я вам пирожков принесла… Толя, где же вы? Мои девочки не против, чтобы вы стали для них дедушкой…

Но в комнате царил запах смерти и тлена…

Макс проснулся в холодном поту. Его снова мучил кошмар. Как иначе назвать постоянно повторяющийся сон, во время которого человек видит себя в опасности? Его преследовали, выкрикивая угрозы; к нему тянулись длинные костлявые руки, стремясь схватить за ноги; его догоняли, валили наземь, над ним угрожающе склонялись десятки лиц… Точнее, черепов с пустыми глазницами…

Он пытался сопротивляться, вырываться, бежать, но тело оставалось неподвижным, подчиняясь чьей-то могущественной воле, какому-то всевластному сатанинскому приказу. К его горлу тянутся чьи-то пальцы, сжимают его мёртвой хваткой. Он не в силах даже закричать, но в последний миг находит в себе силы проснуться с криком:

– Виорика!!!

Сон, каким бы он не казался страшным, можно было бы с презрением отбросить куда-нибудь подальше от чердака, называемого памятью… если бы он не являлся частью реальности. Как и Виорика.

Вытирая чело от липкого пота, Макс пытался привести в порядок свои мысли. Нет, этого не может быть!..

Если наблюдать закат с обрывистых берегов Днестра, он кажется очень красивым. Могучая река катит свои мутные и бурные воды в течение многих тысяч лет, но в истории, пожалуй, ещё не было поколения, которое не любовалось бы этими закатами. Не только закаты, но и восходы солнца здесь необычайно красивы, как и сама река, деревья, берега, и даже ласточки, вылетающие из-под этих берегов яркими стрелами. Их здесь миллионы, десятки миллионов – столько же, сколько норок в обрывах, где эти птицы гнездятся.

Дивный край с удивительной природой, дикими легендами и непредсказуемым будущим. Серёга и Макс, аспиранты из столичного вуза, не зря попросились сюда. Кроме того, у Сергея здесь проживала родня в особе бабушки. Что касается Максима, ему было все равно, куда ехать, лишь бы поскорее сдать работу по геологии Приднестровья и приступить к написанию диссертации. Иначе что делать двум молодым парням в месте, которое отстоит от ближайшей деревушки на десять километров?

В тот памятный вечер Серёга намеревался пойти к бабушке. Он ещё приглашал Макса, но тот отказался, – то ли под влиянием очарования вечера, то ли хотел остаться наедине с собой, чтобы закончить работу при свете фонаря. Так или иначе, Макс вздохнул с облегчением, когда остался в полном одиночестве.

Умилённым взглядом он проводил солнышко, уловив тот момент, когда нижний край диска спрятался за линией горизонта; потом засел за работу, периодически подбрасывая в костёр хрупкие ветки. Палатка, словно дожидаясь его, радушно раскрывала вход. Мирно светили звёзды, вот-вот взойдёт Луна. Долго чирикали сверчки, убаюкивая и внушая спокойствие. Часа в два, наконец, закончив последний абзац, Максим решил поддаться влиянию Гипноса и полез в палатку. Однако по какой-то причине он не мог уснуть около часа, перебирая в уме основные моменты только что законченной работы. Потом его мысли устремились в ином направлении. Он вспомнил свою недавнюю любовь, которая, как это часто случается в юности, ушла столь же внезапно, как и пришла. Её звали Наташей. С этой русоволосой девушкой было интересно… поначалу. А потом она начала претендовать на его личное время – на те моменты, когда утончённая творческая натура стремится побыть в полном одиночестве. Эгоистка…