Карел Ванек - Приключения бравого солдата Швейка в русском плену

– Ну как, вчера побунтовали, правда? Ну это ничего. Вы все лежите, и кровь не даёт вам покоя. Я, господа, знаю, что вы интеллигенты и что вы представляете из себя самых лучших людей. Разрешите просить вас всех выйти на двор. Будьте так любезны, господа унтер-офицеры!

Они выходили, удивлённые этой любезностью, а Воробцов, подходя к другой группе, продолжал:

– Ну, вы тоже выходите на двор. Я думаю, что и среди вас много интеллигентов и унтер-офицеров!

А когда все собрались на дворе, Воробцов, продолжая быть изысканно любезным, сказал:

– Господа, кто с образованием, кто вольноопределяющийся и кто унтер-офицеры, тех прошу перейти на левую сторону.

На дворе трещал мороз, и если бы даже не было заранее известно, что интеллигентных не наказывают и не гоняют на работу, все перешли бы на указанное место очень быстро. Все сразу хлынули на левую сторону, на старом месте остался только один солдат Швейк.

Поручик подбежал к нему:

– Почему ты не идёшь за своими товарищами? Что, разве ты не заодно с интеллигенцией?

И солдат Швейк, взяв под козырёк и лаская поручика взглядом своих голубых глаз, невинно сказал:

– Дозвольте сказать, не могу я. Я глупый. Совсем глупый.

– Настоящий дурак, – подтвердил Воробцов, когда тот вытаращил на него свои глаза.

– Я в этом не виноват, но у меня есть воинский документ, и в нем сказано, что я глупый.

– Ну, землячок, ступай в барак, – мягко проговорил поручик. – Ну, иди, брат, отдыхай.

И он смотрел ему вслед, пока тот не исчез в дверях, которые открыла ему специально поставленная стража. После этого поручик прошёл мимо выстроившихся в ряд пленных.

– Господа, вы полагаете, что вы интеллигенты, а я вам скажу, что вы такое: сволочь вы! Сволочь, дрянь собачья! – пристально глядя на них, взволнованно закричал он. – Вы думаете, что раз есть среди вас люди в чине младшего унтера, старшего унтера, студенты, так и работать не надо? Уже и в отхожее место не ходите по-человечески, а около бараков начинаете гадить, как скот; вы предпочитаете замёрзнуть в бараках, чем принести себе охапку дров! Вы пленные, а хотите здесь Жить так, чтобы за вами ухаживали, как за детьми. Господа, вы люди учёные, образованные, так слушайте, что я вам говорю: оттого что вы не хотите работать, вы не имеете большей цены, чем собака. Двести человек из вас заявили себя унтер-офицерами и интеллигентами только потому, что вы принципиальные бездельники и ничего не хотите делать. Из всей массы среди вас нашёлся только один, который не побоялся работы. А я вас научу работать, потому что работать надо! Что же, вы, двести человек, хотите, чтобы на вас мы работали? Эй, ребята, – закричал он на казаков, – дайте-ка вот этой половине метлы и лопаты, а другая половина будет носить дрова и складывать их в сажени. Чтобы к вечеру здесь не было ни соринки! Отхожие места вычистить, посыпать песком. Вот там дрова, – и он показал на огромные кучи дров у дороги, – пусть их наколют и сложат возле барака! А кто работать не будет, того постегать нагайкой на мою ответственность.

Поручик взял под козырёк, щёлкнул шпорами и ушёл, а казаки роздали пленным лопаты, пилы и топоры.

Вечером, когда они вернулись, со Швейком, за исключением Горжина, никто не хотел разговаривать.

– Вот тут кусок колбасы. Я, конечно, убежал с работы, в городе много отелей и ресторанов, опять начнём зарабатывать. Но, черт возьми, и досталось же нам на этой работе! – зашептал он.

На другой день Воробцов пришёл опять.

– Господа, сегодня нет работы. Чаю попили, да? Ну хорошо. Каждый возьмите по мешку, казаки вас доведут до песчаника, туда будет вёрст пятнадцать, там наберёте песку, принесёте его в мешках и посыплете вокруг барака.

А на третий день он пришёл и похвалил:

– Хорошо сделали. Сегодня опять за песком пойдёте, там наберёте, домой принесёте, а после обеда принесёте опять. Да, да, господа, нужно разогнать кровь!

Домой они вернулись замёрзшие, обветренные, в то время как Швейк сидел возле печки и играл с русскими солдатами в карты. И за это все на него злились, пискун с ним не разговаривал, Марек его избегал, и только Горжин рассказывал ему обо всех приключениях дня.

Через пару дней после этого в бараках появились эмиссары, отбиравшие и уводившие за собой записавшихся добровольцами в полк. Добровольцы уехали ночью, и к утру в числе других в роте уже не было ни Марека, ни пискуна.

Когда Швейк пошёл за кипятком, в чайнике он нашёл свёрнутую записку: «Милый товарищ, не сердись на нас, как мы не сердимся на тебя. Все время быть вместе не можем, идём в дружинники, – все равно, быть убитым там или подохнуть здесь, но так жить нельзя. Эмиссары обещали хорошие обеды и говорили, что добровольцы пользуются успехом среди женщин. Марек идёт со мной. Ну, прости нас, а если здесь мы не встретимся, то все же, я верю, мы увидимся. И. П.»