Анатолий Горло - Храм Диониса

— Сделаем, — сказал первый. — А ля что?

— Барокко-рококо? — предложил второй.

— Ампир-вампир? — предложил третий.

— Готика-эротика? — подмигнул первый.

— Сейчас, — сказал старик и ушел в старый дом. Вернулся он со старым школьным учебником «История древнего мира». Шабашники глянули на открытую страницу, затем друг на друга: сквозь жирное пятно проступали контуры Парфенона…

— Сколько вам времени надо на это? — спросил старик.

— Месяц, — подумав, сказал первый.

— А за пару дней не сможете?

— Парфенон?! — воскликнул первый.

— За два дня?! — насмешливо переспросил второй.

— Ха-ха, — сказал третий и подмигнул коллегам. — Конечно, сможем.

— А если без ха-ха и, — подмигнул старик, — без этого?

— Не сможем, — честно признался третий.

— А что сможете? Но чтоб на этот… на храм было похоже.

— У нас еще венки остались? — спросил первый.

Второй кивнул.

— Будет похоже, — сказал первый. — Деньги, конечно, вперед.

— Почему, конечно? — спросила подошедшая Лизавета.

— Потому что деньги нас вдохновляют, — объяснил третий. — А художник не может творить без вдохновения, мамаша.

Старуха отвернулась и полезла в карман нижней юбки.

— Ты тут им покажи, что и как, — сказал ей Дионис, — а я на почту схожу. Пора сыновей на новоселье приглашать.

Белая «Волга» с визгом затормозила, едва не сбив возникшего перед ней архитектора. Размахивая футляром с генпланом, он закричал:

— Этот Калалб плюнул нам в лицо! — и как бы в подтверждение своих слов, он вытер платком лицо. — Почему, товарищ Апостол, вы не приняли никаких мер?

— Как не принял? — донеслось из машины. — Послал бригаду с ломами и заданием — сравнять дом с землей.

— И что же она?

— Не вернулась с задания.

— Вы представляете себе, что начнется, если мы оставим это безнаказанным? Архитектурный хаос, кошмар!… Как районный архитектор, я за немедленный снос!

— Сносить нечем, — устало сказал Апостол. — Люди все на уборке, техника тоже.

— Надо обзвонить стройконторы и найти «грушу»! За пять минут она любую стену раздолбает!

— Грушу… а может, яблоками забросать? — предложил Апостол. — Они у меня все одно пропадают, двенадцать тонн.

— Неуместная шутка!

— Ладно, — Апостол тоже вытер лицо, — вызывай «грушу» и сноси все к чертовой матери. Вася, в третью.

Машина взревела и исчезла в пыли вместе с архитектором.

Вечером к Калалбам заглянул водитель Вася и сообщил по секрету:

— Мош Дионис, послезавтра ваш дом сносить будут, они завтра хотели, да «груша» занята, в другом селе что-то ломает. Так что срочно вызывайте сыновей.

— Я им всем телеграммы дал, эти… молнии.

— Федор успеет?

— Должен.

— Если приедет, пусть обязательно заскочит. Ну все.

— Спасибо тебе, Вася.

— Думаешь, успеют? — спросила Лизавета, когда водитель вышел.

Дионис кивнул на двустволку:

— Будем держать оборону, пока не подъедут.

— Оф, не нравится мне это, Дионис!

В дверь позвонили. Высокий парень в кожаной куртке прошел по коридору и открыл. На пороге стояла девушка-почтальон:

— Вы Георге Калалб? Парень изобразил удивление:

— Неужели меня можно с кем-нибудь спутать?

— Извините, — смутилась девушка, — вам телеграмма, срочная. Распишитесь, пожалуйста, в получении.

Парень расписался, взял телеграмму. Девушка не уходила, глядя на него сияющими глазами.

— Вы хотели меня поцеловать? — спросил он.

Она окончательно смутилась и протянула ему небольшую книжку:

— Автограф, пожалуйста.

На обложке стояло: «Георге Калалб. Поэмы о любви».

— О, еще одна почитательница моего неувядающего таланта!… С удовольствием. Как вас звать?

— Вероника.

Парень прислонил книжку к дверному косяку размашисто написал: «Веронике, неутомимой сборщице макулатуры с признанием автор».

Пробежав глазами автограф, девушка опешила:

— Но я… я не собираю макулатуру…

— А это что? — парень похлопал по книжке. — До свидания, Вероника, заходите еще.

Когда дверь закрылась, парень вскрыл телеграмм и присвистнул. Подошел к телефону, набрал номер:

— Георге? Это Хари. Седлай своего Пегаса. Телеграмма от стариков, цитирую: «Дом сносят на помощь отец». Как ты думаешь, кому это понадобилось сносить дом, в котором родился и вырос великий поэт-семидесятник Георге Калалб?…

В трубке послышались короткие гудки.

— Интриги, батюшка, интриги, — сказал Хари.

Хари находился в ванной комнате. Он только что побрился и теперь освежал лицо одеколоном «Саша», ища сходство между собой и парнем, изображенным на пузырьке. В дверях показался высокий худой мужчина» в очках. Он держал в руке телеграмму.