Павел Асс - Дык, или Как московские Митьки достали питерских

Черногривого коня.

Дайте раз по синю полю

Проскакать на том коне;

Дайте раз на жизнь и волю,

Как на чуждую мне долю,

Посмотреть поближе мне.

Утром проснувшийся Сидор долго кричал:

— Какие же гады бывают! Украл сволочь мой любимый роман в восьми томах! Ну, кто же теперь ленинградских митьков доставать будет? Елы-палы!

— Дык, — смущенно бормотали Василий и Серега, как будто именно они увели у Сидора его любимый роман. — Дык…

Антоныч был больше расстроен пропажей «Запорожца».

— Крутая была машина, — пыхтел он. — Ехали себе и ехали! Дык…

— Елки-палки колючие! — страдал Сидор, хватаясь за голову.

Вдруг кусты раздвинулись, и на поляну высыпалась толпа милиционеров с собаками. Собаки рвались с поводка, разъяренные равнодушно взирающим на них Мироном. А Мирону все было по-фигу! Один из милиционеров, в штатском, но тоже с глупой физиономией, подозрительно спросил:

— Что-нибудь случилось?

— Э… — начал было Вася.

— Не, ничего не случилось! — в один голос завопили Сидор и Антоныч.

— Может у вас чего-нибудь украли?

— Не, ничего не украли!

— А чего ж вы здесь орете?

— Начальник, — заявил Антоныч, — Здесь, однако, лес, хотим и кричим! Настроение шибко хорошее!

Начальник покопался во внутреннем кармане пиджака и вытащил пачку фотографий.

— Вы этого человека тут не видали?

— Не, не видали! — едва взглянув на фотографию, сказал Сидор.

— А он чего-нибудь натворил? — робко спросил Василий.

— Сбежал из тюрьмы. Да тут недалеко из колхозного курятника двадцать куриц утащил.

— Крупный преступник! — сделав удивленное лицо, сказал Сидор. Не, начальник, такого не видали.

— Если встретите где, звоните ноль-два.

— Всенепременнейше, начальник!

— За мной, — скомандовал штатский, и вся свора рванула в кусты.

— Дык, — покачал головой Антоныч.

— Елы-палы, — сказал Сидор. — Хорошо, что Мирон все кости от курей подмел.

— Я всегда говорил — умнейший кот, — гордо сказал Антоныч. Однако, надоть в Москву топать.

— Дык, а как же питерские митьки?

— Телеграмму отошлем… Мол, грузите апельсины и так далее.

И братишки потопали в Москву.

На этом можно было бы и закончить. Но…

Когда к вечеру друзья подошли, наконец, к котельной Антоныча, на шею Василия бросилась растрепанная Настенька, вся в слезах.

— Васька! Милый мой! Братишка!

— Настенька! Сестренка моя!

Антоныч ласково усмехнулся:

— Ну, и слава богу. Хоть у них все хорошо.

И, глядя в след удаляющимся счастливым супругам, молвил:

— Однако! Пошли поищем, чего поужинать.

Отворил дверь, в котельную запрыгнул Мирон и тут же погнался за крысой. Вот так все и завершилось. Весьма необычно, но очень даже счастливый Happy End. Сам Дмитрий Шагин позавидовал бы такому Happy End'у!

(Тут сам Дмитрий Шагин в очередной раз заорал: «Достали!», порвал сей роман на мелкие кусочки и выбросил в мусоропровод. Что и требовалось доказать.)

Подходит ко мне на днях чувак в троечке и при галстуке (ну, чисто комсомольский деятель конца семидесятых) и говорит:

— Послушайте! Что вы здесь наплели? В одну кучу смешали митьков, папуасов, государя-императора, Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого и Альфреда де Мюссе? Зачем все это? И кот у вас целых две курицы съедает. Вы когда-нибудь видели кота?

— Извините, — спросил я. — А ваша фамилия случайно не Кайфоломов?

— Нет, — оторопел чувак.

— Странно, — покачал я головой.

Вот такой у нас с ним спор вышел…

Москва 19.01.89–13.02.89