Виктор Суворов - Золотой эшелон

— Привет, Драч.

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— Заходи.

Зубров отпер дверь купе.

— Похоже, что впереди рельсы сняты. Возьми с собой, капитан, взвод солдат и дуй на разведку. Радиосвязь непрерывная. Если что, поддержим.

— Есть, товарищ полковник.

— Выполняй.

Поезд остановился у станции. На перроне стояли человек двадцать в офицерских шинелях без погон. У троих через плечо висели автоматы Калашникова. Рожи были такие, что видавший виды Драч крякнул. Задание обещало быть интересным.

— Здорово, ребята! — крикнул встречающим Драч.

— Здорово, коли не шутишь, — ответил ему выступивший вперед хлопец с исключительно наглыми глазами.

Драч спрыгнул на платформу. Первым делом достал черкасские сигареты:

— Закурим, хлопцы.

Толпа неспешно обступила его. Взвод, повинуясь движению брови капитана, не спешил выскакивать из дверей. Пачка сигарет опустела мгновенно и совершенно незаметно. То же произошло и со второй.

— Нам бы проехать надо.

— Это можно, да вот только рельсы кто-то поснимал.

— Так мы их назад поставим.

— А вот этого никак нельзя. У нас тут республика, и по закону на общественной земле могут работать только те, у кого гражданство имеется.

— И много у вас тут общественной земли?

— Обижаешь, начальник. Мы не сицилисты какие-нибудь. У нас все частное, вот только сто метров путей общественные.

— Что ж делать будем?

— Не тушуйся. Пойдем к пахану по таможне, там и договоришься. Охрану свою лучше тут оставь, вокруг люди нервные. Откусят голову, и отскочить не успеешь.

Драч мотнул головой солдатикам, что означало приказ оставаться на месте, прихватил загодя заготовленный пакет с махоркой и улыбнулся гиду:

— Айда!

Его привели в станционное здание, к двери с табличкой: «Канцелярия иностранных дел». Тут его быстро обслужили. Он получил на рукав белое вафельное полотенце с вышитым на нем гербом республики за пятнадцать пачек махорки. Еще за пять пачек любопытный Драч нанял экскурсовода. Конечно же им оказался тот самый парень, что объяснял ему республиканские рамки общественной собственности. Оказалось, что пахан по таможне сейчас занят. Но что Драч, как иностранец, получивший охранный документ (то самое вафельное полотенце) может беспрепятственно передвигаться по всей республике, а стало быть — может обождать в трактире, и никто на него хвост не поднимет.

Гид его назывался Носатый. Он был молод, нахален и весел. В трактире им подали вареную картошку, соленые грузди и по сто грамм самогона.

— Слушай, парень, — заговорил Драч после стопки, — может, все-таки можно найти этого пахана пораньше? Чтоб без бюрократии, а?

— Нет у нас бюрократии, мужик! У нас республика молодая, общество здоровое. Ну, клопы бывают, ну, сифилис — но чтобы что-то опасное — ни-ни! Ты думаешь, мы темним, что пахан занят? Ну, хочешь — пошли посмотрим. У нас сегодня судный день, а он присяжный, секешь? Как отсудит — так мы к нему подкатимся.

По ответвлению железнодорожного полотна они пошли в сторону большого деревянного дома. Мимо них прошли двое мужчин, лица которых были закрыты серой тканью с узкими прорезями для глаз.

— Это еще что, Носатый? Террористы местные или как?

— Не, это петухи. Тут у нас узбекский вор живет. Так у него таких целый гарем, и все в чадре ходят.

— Что ж, он женщин не может найти?

— Баба у нас — зверь свободный. С этим строго. К кому хочет, к тому и пойдет. То ли они к нему не хотят, то ли он не хочет… Пятнадцать лет оттрубил, привык к мальчикам! А что они в чадре — так у восточного человека свобода совести.

— А у них?

— У петухов-то? Какая у них совесть, ты что, с печки упал?

Суд проходил на бывшей станции Потьма-2, в зале ожидания. Как объяснил Носатый, любой суд был открытый, и присутствовать могли все желающие. Еще подходя к дому, они услышали дружный хохот пары сотен глоток.

В большой комнате у стены на расставленных полукругом креслах восседали двенадцать человек. С первого взгляда Драч понял, что это яркие личности. Им не нужно было погон на шинелях. В центре полукруга сидел еще один, в серебристой каракулевой ушанке, с волчьими глазами.

— Это присяжные, а тот, что посередке, — судья, — шепнул Носатый.

У боковой стенки на стуле сидел худой, обритый, но непохожий на зэка тип. Что в нем было не так — Драч, однако, уловить не мог. По обе стороны от него стояли два мордоворота с топорами за поясом. По знаку волчьеглазого они поднесли к лицу подсудимого два зеркала, имитируя трельяж. Хохот возобновился. Сидящая на полу орава со стоном полегла друг на друга.