Григорий Полянкер: Дачная история

Но так говорили доброжелатели. Находились и другие. Они стали писать анонимки в правление кооператива, чтобы отобрали у Сокола участок земли. Что ж это получается, выделили человеку участок, а он, мол, пускает дачников и зарабатывает кучу денег. Нашел себе нетрудовой доход. Куда смотрят финотдел и другие органы? Не сад получается, а черт знает что, частная фирма.

В анонимках говорилось, что он не только промышляет своим участком, но еще и жадничает. Сдает голую веранду, даже курень, шалаш сдает не иначе, как за определенную мзду, палатку поставил под деревьями и сдает внаем. На что это похоже? Что это значит?

Стали его вызывать в разные инстанции, приходила комиссия в составе бдительных суровых отставников и учинила бедному Лазарю подлинный допрос. Он с трудом доказал, что никакой выгоды не собирается получать от своих родичей и соседей.

Трудно было отбиться от настойчивых комиссий, но с горем пополам отбился.

Что и говорить, весело ему пришлось! Мало того, что после стольких трудов негде было преклонить голову – он спал под вишнею или черешнею, – он еще выслушал от членов комиссии по проверке такое, что ему и во сне не снилось. Кем только его не обозвали!

Он не мог успокоиться, понимая, что «добрые» люди еще не перевелись и через какое-то время они снова начнут писать на него всякие пакости.

А тем временем ему приходилось ранним утром, отправляясь на работу, записывать на бумажке, какие продукты ему надлежит привезти своим милым дачникам.

Домашние все время пилили его: отдал, мол, дачу чужим, а своим некуда деваться. С другой стороны, гости на него были в обиде из-за того, что он не всегда выполнял все их поручения в городе, к тому же иногда задер'живает-ся на работе. Обижались на него и из-за того, что приходилось им жить в тесноте и без особых удобств. Настойчиво советовали расширить дачу, веранду, так как в будущем году собираются снова к нему приехать и еще кое-кого из родичей захватить.

Когда счастливый обладатель собственной дачи после работы подходил к пристани, его не видно была из-за бесчисленных кошелок, авосек, которыми он был обвешан. И люди, глядя на него, шутя говорили:

– Ну и навьючился, как ишак… Видно, у человека зверский аппетит, только непонятно, почему он такой худущий.

Он смотрел на них с грустью и про себя думал: «Мне еще влетит от моих постояльцев. Даже половину заказов сегодня не выполнил». А сам посматривал на небо: не собирается ли дождь, не придется ли ему сегодня снова мокнуть?

С некоторых пор Лазарь Сокол стал замечать, что на него косо смотрят товарищи, с которыми работает. Они просто на него были в обиде. Что ж это получается, до того, как он стал фермером, обладателем собственной дачи, он был веселым, жизнерадостным, общительным человеком, а теперь совсем приуныл и даже никого не приглашает погостить на дачу?

Некоторые из них, не выдержав, сказали ему:

– Послушай, Лазарь, мы понимаем, что у тебя большая семья, а дача маленькая, надолго мы у тебя не можем поселиться, но хотя бы на два выходных дня мы можем к тебе забраться подышать свежим воздухом, сходить на рыбалку, переночевать?

Поди объясни, что сам ночует под открытым небом и проклинает тот день, когда занялся злополучной дачей.

Лазарь беспомощно развел руками и пробормотал:

– Что ж, с дорогой душой. Когда выберете времечко – пожалуйста, приезжайте.

И что вы думаете? В раннее субботнее утро возле дачи Лазаря Сокола раздался шум, смех. С десяток гостей приехало к нему. Некоторые были с женами и детьми.

Кто-то включил на всю катушку транзистор и взбудоражил свистом, ревом всю округу.

– Лазарь, дорогой, принимай гостей!

Окончательно растерянный, вышел навстречу хозяин дачи и, взглянув на ораву гостей, чуть было не лишился сознания.

– Милости прошу в наш шалаш, – заикаясь, сказал он, отступая от калитки, – заходите, коли пришли, и чувствуйте себя, как дома. Располагайтесь…

И гости стали располагаться. А он, хозяин дачи, стоял, не зная, где усадить гостей и что с ними делать.

Транзисторы разгулялись, загалдели с удвоенной силой, и он взялся за голову. «Что ж это будет? – думал он, чувствуя, как мозги налезают друг на друга. – Мало того, что мне приходится на фабрике слышать душераздирающие стоны циркулярок, разрезающих доски, грохот станков, свист пил, теперь только не хватало слышать этот скрип и гул „Спидол“.

Попросить товарищей, чтобы выключили свои коробки или гудели потише, было неудобно, – чего доброго, могут обидеться.