Пэлем Вудхауз - Том 16. Фредди Виджен и другие

— Ладно, Билл, ладно, — сказал босс, гладя его по руке. — Кто спорит? Мистер Бэкон согласен. Понимаете, дорогуша, на утренних спектаклях бывают барышни. Они очень нервные. Тут надо учитывать каждую мелочь. Значит, он в своем уме?

— Ну, прямо! Он притворяется, что спятил. Зрителям ясно, а персонажам — нет.

— Голова! — шепнул босс Бэкону, который заметно побледнел и что-то бормотал.

— Юмор, понимаешь, — объяснил Ш.

— А то! Не бойтесь, наш Билл вас не обидит. У него девица свихнется. Это ничего.

— Девицы так и так сумасшедшие, — заметил Шекспир, видимо, припомнив какую-то обиду. — Да, значит — юмор. Напишу сцену, где ваш Гамлет разделывает двух умников. Из университета.

— Здорово, — признал шеф. — Пустим, когда у них гонки. [125] Пустим, когда у них гонки — речь идет о лодочных гонках между Оксфордом и Кембриджем (март — апрель, Лондон).

Шекспир вдумчиво хмурился, листая страницы.

— Тэ-эк… «Быть или не быть»… Прям не знаю, что и делать. Не любят они монологов.

— Да? — ехидно спросил Бэкон.

— Ну! — ответил Шекспир.

— Вот как?

— Именно так.

— А Юджин О'Нил? [126] Юджин О'Нил (1888–1953) — американский драматург.

— Американец. Им закон не писан.

— Ну-ну, ребята! — вмешался миролюбивый босс. — Чего спорить? Я эту сцену прочел. Рабочие как раз успеют сменить задник. Оставим, э?

— Ладно, — сказал Шекспир, — тогда ее надо растянуть. Впишу строчку-другую. Вот, к примеру: «Вооружиться против моря бед».

— Вооружиться против моря нельзя, — твердо сказал Бэкон. — Это смешанная метафора.

— Чего-чего?

— Сме-шан-на-яме-та…

— Мальчики, мальчики!

— Ах, пишите, что хотите!

— Куда вы, мистер Бэкон? Посидели бы.

— Мне надо принять аспирин, — сказал канцлер, — и обо всем забыть.

Премьеры он не ждал, на спектакли не ходил.

Такую повесть рассказал мне его нынешний адепт. Когда я спросил, почему до нас не дошли упоминания о том, что «Гамлета» хотя бы отчасти написал лорд Веруламский, [127] лорд Веруламский — Фрэнсис Бэкон (1561–1626) получил титулы барона Веруламского и виконта Сэнт-Олбенского. ответ нашелся и на это.

Шекспир, по словам адепта, предложил такую афишу:

УИЛЬЯМ ШЕКСПИР

и

Ф. Бэкон

ГАМЛЕТ

Однако, посетив репетицию и прочитав новый текст, Бэкон наотрез отказался ставить свое имя.

Довольно много народа думает так о Шекспире и его претензиях на роль короля драматургов. Но лично я им не очень доверяю, предпочитая общепринятую версию, которую вкратце и расскажу.

Бард с Эвона родился в 1564 году и был крещен 26 апреля. Драматургией он занялся не сразу. По-видимому, в юности ему казалось, что выгодно и приятно таскать кроликов, принадлежащих все-таки сквайрам; и только подойдя к поре умеренности, он внезапно понял, что еще лучше красть сюжеты. В 1591-м он начал писать пьесы. С того времени всякий, у кого была пьеса, мог запереть ее в сейф и сесть на крышку; Шекспир все равно был тут как тут.

Конечно, молодого человека понять нетрудно. Тогда пьесы шли в лучшем случае два раза. Лишний день буквально всех поражал.

Соответственно, Шекспир сдавал «Макбета» в субботу вечером, чтобы не сорвать воскресную премьеру, а во вторник, в шесть часов утра, к нему прибегал Бербедж.

— Господи, Билл! — кричал он. — Ты еще не встал! Что нам сейчас делать, по-твоему?

— А как там «Макбет»? — сонно спрашивал Ш.

— Прошел с успехом. Если ничего не дашь, закроем лавочку.

Шекспир вылезал из постели, копался в ящике, где хранились чужие сюжеты, и ко второму завтраку вручал Бербеджу «Отелло». Тот пробегал глазами пьесу, говорил: «Нет, какая чушь!» и убегал ее сдавать.

В таких условиях не распишешься, чем и объясняется, на мой взгляд, одна ускользнувшая от ученых странность: звучит хорошо, а смысла нет. Когда время поджимало, Ш., несомненно, строчил, что придется, полагаясь на милость зрителей. Каждые две минуты заглядывал Бербедж, спрашивая, какого черта он тянет, и бедный бард валял, вообще не думая.

— Напомни, какой этот опал, — говорил Бербедж на репетиции.

— Ну, мутный такой. Брошки из него делают.

— А почему у тебя «Ужель опал былой накал страстей?»

— Ничего, со сцены все примут. Главное — сказать побыстрее.

Так и шло, пока не дошло до «Перикла», где кто-то кому-то говорит: «Вас ожидает омут воздаяний». Шекспир кое-как убедил, что это — особый экипаж, но передышка была недолгой. Вскоре его спрашивали, что такое «отверзла» — глагол или существительное, а также просили уточнить значение слов «гиппогриф», «китоврас», «тайнояденье», «апокатаста-зис», «червец» и «пумело». Так жить тяжело. Шекспир держался, повторял в «Русалке», что трудно только первые сто лет, но, поверьте, ему приходилось туго.