Александр Каневский - Тэза с нашего двора

— Это почему? — удивился Алик. Жора объяснил:

— У него пухнут колени, и он ходит с палкой… Налей ещё виски. — Алик снова наполнил рюмки. — Хочу ещё раз выпить за тебя. Ты славный парень, весёлый и находчивый, как весь КВН. Дай Бог тебе долгой и хорошей жизни с твоей Алисой!..

— Спасибо!

Они чокнулись, выпили, и Жора попросил:

— А теперь ответь мне на вопрос, который меня до сих пор мучает: ты ездил в командировки, у тебя там было много любовных приключений — как тебе удавалось проводить в гостиницу молоденькую девушку — ведь в советское время там дежурили церберы, требовали документы, свидетельства, штампы в паспорте!?

— Очень просто: я давал ей два чемодана, она тащилась с ними позади меня, все были уверены, что это моя жена — и пропускали… Слушай, а может, тебя на ней женить, а?

— О ком это ты? — удивлённо спроси Жора.

— О моей родственнице. Классная баба! Я до Алиски таких никогда не пропускал.

Жора усмехнулся.

— Я свой план по женитьбам давно перевыполнил…

— А сколько у тебя было жён?

— Ты переоцениваешь мою память — надо посмотреть в паспорте.

— Но какую-нибудь из них ты любил?

Жора помолчал. Потом налил себе рюмку, выпил и выдохнул из себя:

— Любил. Но не жену. — Закурил, затянулся, выпустил дым и, как бы невзначай, сообщил. — Я возвращаюсь в Одессу. Насовсем.

— Что?! — Алик даже привстал со стула.

— Да. Я решил. Может мне ещё суждено пожить рядом с любимой женщиной.

— У тебя там есть такая?

— Да. Я её всю жизнь любил. И сейчас люблю. Очень.

— Почему же ты на ней не женился?

— Она была замужем за другим.

— Надо было бороться за неё! Отбить у мужа!

— Я не мог: я её мужа тоже очень любил.

— Но ты… Но она… Но ведь… — И вдруг Алик умолк, пораженный догадкой. — Жора! Скажи честно: это Тэза?

Жора молча кивнул. Он сидел, потупив голову, обессиленный от своего признания. Алик был потрясён.

— А она знает об этом? — Жора отрицательно помотал головой. — И не догадывается?

Жора снова отрицательно мотнул головой и тихо произнёс:

— Я ведь почему так часто женился и разводился? Всё надеялся: а вдруг какая-то её из моего сердца вытеснит… Не получалось.

Алик всё ещё не мог прийти в себя.

— Но после смерти Лёши… Почему ты уехал из Одессы — ты мог ей во всём признаться.

— Потому и уехал: боялся, что не выдержу и признаюсь, а она ведь продолжала его любить… — Он налил себе ещё рюмку и залпом осушил её. — Тяжело мне было, Алик, очень тяжело: всё время с нелюбимыми, а она, любимая, рядом, с другим, с моим родным братом!..

— Ну, знаешь… Из-за такой любви и братья друг с другом сталкивались.

— Но он же вернулся безногим инвалидом, мог я нанести ему ещё одну рану, смертельную?!.

— А почему именно сейчас решил вернуться?

— Не помогла мне эмиграция. Ни расстояние, ни глупости, которыми я тут всякими занимался… Надеялся, поможет, но… Не могу я без неё. А ещё как подумаю, что она там совсем одна — сразу за валидолом лезу. Старею я, Алик… Да и она уже не барышня. Поеду, буду рядом, буду её охранять, беречь… Может, мне ещё суждено немного счастья отведать…

Алик наполнил одну рюмку.

— Значит, так: ты больше не пьёшь, я один выпью. — Он встал. — Выпью за любовь, за надежду и, самое главное, за моё открытие тебя!..

Жора тоже встал и они обнялись.

Хлопнула входная дверь — пришла Алиса. Ещё из передней крикнула:

— Сейчас, мальчики, сейчас я накрою на стол и мы напьёмся!

— Как рабы, как сапожники и как народные артисты, — добавил Алик.

Янка тоже служила в армии, при штабе. Каждую пятницу Дани получал увольнительную, приезжал домой, и они встречались. Они решили по окончании службы пожениться. Родители Янки, которым Дани очень нравился, уже дали своё согласие.

— А как ты к этому относишься? — спросила Алиса у Алика.

— Двумя руками за: она по-настоящему любит его. И потом, польские женщины — очень гордые и темпераментные.

— Откуда ты это знаешь? — подозрительно спросила Алиса.

— От Пушкина. — И он процитировал. — «Довольно! Стыдно мне пред гордою полячкой унижаться!»

— Прячешься за Пушкина?..

Несмотря на то, что они жили вместе уже много лет, Алиса безумно ревновала Алика ко всем женщинам, независимо от возраста.

— Ты доведёшь его до того, что он таки да оправдает твою ревность, — журила её Маня.

— А вы видели, как он пялит глаза на каждую юбку? Ни одну не пропускает!..

— Слушай сюда: от глаз дети не рождаются!..

— Но я же чувствую: он готов с каждой, везде, в любое время… Ведь это самое страшное, что есть у мужчины!