Александр Ермак - Записки озабоченного

«Источник света» – это у меня, видимо, из-за сегодняшнего интервью с энергетиками. А Рабиндранат Тагор почему? А Будда его знает…

Можно засылать почту. Но сначала проверяю, не перепутал ли имена, адреса и тон обращений. Все вроде правильно. Отправляю. И получаю два письма. Первое от еще одной проститутки. Как же мне они надоели.

Сличаю адрес. Нет, с этого мне еще предложений не приходило. А, наверное, это не последнее письмо от «жриц любви». Вздохнув, отвечаю: «Спасибо за предложение. Но не беспокойте, пожалуйста, меня впредь».

А второе письмо от Наташи, от «детсадовской». Ее снова на подвиги потянуло? Читаю, точно:

«А ты был ничего. Давай сделаем это на чертовом колесе в парке. Завтра же. Я думаю, это будет чудесно. Наташка».

Что же ей написать-то? С графиком никакой ясности нет. Сделаю вид, что еще не читал письмо. А дальше посмотрим… не помню, какой же певец это пел: «И на чертовом… па-ра-рам… колесе…»

Ну вот, оглянуться не успел я, как четверг катит в глаза-с. Еду на Багратионовскую к Русалке.

Купил красную розу и журнал, на обложке которого девица в морской волне. Стою, где было указано, жду.

Приготовился к тому, что она опоздает, как и Наташа, на полчаса. Но Русалка выплыла практически вовремя. И я узнал ее издали. Она, правда, была похожа на русалку со своими волосами, распущенными поверх светлой, переливающейся как чешуя, куртки.

Русалка глянула на мой журнал:

– Привет, мой ласковый и нежный зверь.

Я протянул розу:

– Здравствуй, моя русалка.

Она игриво посмотрела на меня:

– Погуляем немного?

Жму плечами:

– Почему бы и нет…

Медленно бредем по улице. Русалка явно меня прощупывает – расспрашивает о работе. А мне скрывать нечего. Рассказываю, как на духу:

– Журналист, озабоченный в данный момент. Ты знаешь, чем…

Она не отстает, требует подробностей:

– А в какой газете работаешь?… Наверное, со звездами всякими общаешься…

Называю свою газету. Объясняю, что лично мне – сотруднику отдела расследований, – больше приходится общаться со всякими проворовавшимися чиновниками, менеджерами и рядовыми гражданами, а так же гражданками. А еще с аферистами.

– А еще с убийцами.

Она в ужасе:

– С убийцами?

Пытаюсь объяснить ей, что это отнюдь не хуже, чем со звездами. Даже лучше. Незвезды обычно не выпендриваются.

Конечно, Русалке в ее 21 год больше интересны как раз всякие знаменитости. И я мог бы соврать ей, как пил за кулисами с Алкой и Филиппком на троих из горла. Но я давно (не без совета Казимира) завел себе малахитовое правило: никогда не врать. Ведь тогда позже не приходится оправдываться, выпутываться из неловких положений, в которые сам себя загнал. И потому коротко объясняю Русалке, что интервью со звездами – это очень небольшая часть журналистской работы, лишь ножка рояля, таящегося в кустах. Людей интересует и многое другое, кроме частной жизни звезд. В частности, кстати, и замешанные на криминале энерготарифы, о которых я сейчас готовлю материал.

Моя сермяжная откровенность, похоже, возымела действие. Русалка убедилась, решила, что я не опасен, кивнула:

– Нам пора. В ту сторону…

– Идем.

Уже молча и быстро проходим мимо нескольких домов. Проникаем в какой-то двор. У-у… Знакомая картина: несколько подъездов с одной стороны и детский сад – с другой. Я, конечно, тут же подумал о Наташе. Вспомнил домик на игровой площадке, голый круп в лучах фонаря…

Слава богу, мы вошли в подъезд дома. Поднимаемся на лифте. Русалка улыбается. Я тоже. Глупо, но не плакать же?

Выходим на лестничную площадку. Она вытаскивает ключ. Открывает дверь:

– Заходи.

Русалка проскальзывает в квартиру следом за мной. Я тянусь к пуговице на пальто. Но девчонка толкает меня к двери в ванную:

– Я же предупреждала. В чем пришел.

Все же до ванной мне удается сбросить пальто. Но все остальное: ботинки, джинсы, джемпер – на мне.

Она запихивает меня в ванную. Забирается сама. Ага, без своей переливающейся куртки. Тоже успела сбросить. Но в остальной одежде. Честно.

Включает воду. Сверху из душа хлынуло. Я вздрогнул:

– Холодная!

Регулирует. Я отскакиваю насколько возможно из-под струй:

– Горячая.

Наконец теплая. Я прижимаю Русалку к себе. Провожу рукой по волосам, опускаюсь ниже. Вообще-то не самый большой кайф чувствовать под пальцами мокрую ткань. Но хорошо все же, что не чешуя.

Губами нахожу ее губы. Целую. И начинаю стягивать с Русалки одежду.

Расстегиваю мокрую рубашку. Долго вожусь с прилипшим к ее телу, запутавшимся в мокрой майке лифчиком.