Алексей Чадаев - О чём говорится в сказках?

…но мы ведь не какие-нибудь дешёвые фрейдисты, так? Для нас ведь это слишком примитивный инструментарий и недостаточная глубина анализа? Вот и оставим последователям австрийского любителя сигар их любезное либидо, а сами пойдём дальше. И – немного в другую сторону.

Итак, сюжет на самом деле абсолютно житейский: озабоченный отец ездит по миру искать мужа любимой дочери. Любимая дочь, выросшая в запертом тереме, не хочет ни зеркала, ни ожерелья, а хочет любви, и дала это понять на своём незнакомом с нужными словами и образами языке: "я хочу… чего-нибудь такого… такого… чтобы лучше всего на свете… цветочек какой-нибудь… ах!" Папе трудно, потому что дочь – любимая. Да и времени в обрез: на запоры надежды мало, на сестёр и сенных девушек – и того меньше, и если медленно поворачиваться, то к девице, находящейся в таком состоянии, какой-нибудь Карлсон неизбежно да прилетит.

Но он, кроме всего прочего, ещё и купец; и если о чём и думает, то не о внешнем виде будущего зятя, а об его материальном благосостоянии. В его картине мира всё стройно и жёстко: был бы капитал, а к роже и привыкнуть можно – дело времени. Однако, будучи человеком хитрым, он строит свои планы не на том, чтобы выдать дочь насильно, супротив её воли, а хочет, чтобы она в самом деле полюбила будущего мужа.

Но вот в чём загвоздка: главный претендент на эту роль, мужик вообще-то хороший, свойский и толковый, на рожу выглядит чудище чудищем – конкуренты трепещут, друзья уважают, бляди млеют, а вот любимая дочь точно испугается. Надо что-то придумать.

Тут небольшое "лирическое отступление". Общеизвестно такое понятие, как "женская хитрость". Но на самом деле бывает и "мужская хитрость" – в общем, довольно прямолинейная, чаще всего шитая белыми нитками и бесконечно банальная – но в том-то и фишка, что женщина по отношению к ней принимает решение не в логике "правда-неправда", а в логике "хочу верить – не хочу верить". Правильная "мужская хитрость" – это такое враньё, в которое женщина "хочет верить" и "готова верить". Самое тривиальное – это классический мужний пьяный монолог в два часа ночи на пороге дома с расстёгнутой ширинкой и следом губной помады на щеке: "был на совещании у руководства, засиделись поздно, в процессе ещё немножко выпили… а ппомада – это твоя собственная, ага… с утра осталась, весь день не смывал, так и ходил… даже к боссу пошёл… потому что люблю тебя…" и т.п.

И вот двое "конкретных пацанов", очевидно, давно и прочно ведущих совместные дела – потенциальные тесть и зять – придумывают план "мягкой" передачи "дочки" с рук на руки. Учитывая тот факт, что девочка домашняя, мира не знает, всего боится и никуда по доброй воле из дому не поедет… и всё такое.

Вот как этот план реализуется по действиям.

Действие первое. Находят какой-то оранжерейный "цветочек" малоизвестной тропической породы, папа везёт его дочке и торжественно вручает. Дочка ахает, восторгается и всё такое – теперь это новая игрушка на много дней; ни о чём другом она и знать не будет. Но вот только в самый разгар увлечения, когда доченька самозабвенно стоит возле цветочка с пульверизатором и сбрызгивает листики, "чтобы ему сухо не было", папа вдруг заходит в комнату, делает серьёзное суровое лицо и выдаёт трагический рассказ о том, почём на самом деле этот самый "цветочек" ему обошёлся. Плетёт откровенную лапшу про то, что он один-единственный во всём мире, рос в некоем замке на другом конце географии, и что когда папа его сорвал, то хозяин замка его чуть не убил… и что теперь хозяин замка требует дочку в гости, а иначе грозится прислать братву… Ну, и заканчивает с серьёзным трагическим пафосом: "я тебя, дочка, не отдам. Я уже пожил. Мне смерть не страшна".

Разумеется, бедной девочке ничего не остаётся, кроме как с плачем кинуться на шею отцу и торжественно объявить ему о том, что она готова ради него поехать куда угодно и вытерпеть любые муки. Отец долго и картинно отказывается – пока, наконец, не уступает, убеждённый логикой – "тебя убьют непременно, а меня, может, и пощадят". И снаряжает дочку в поездку со скорбной торжественной мордой, пряча довольную усмешку в бороду.

Действие второе. В замок "чудища" приезжает застрёманная девица и… никого не обнаруживает. Её кормят, поят, одевают, причёсывают, любимые песни на ночь поют (папа постарался) – а того самого страшного Хозяина Замка нет и нет. Уже найдена и ямка в клумбе, откуда был зверски выкопан папой цветочек; уже и сам цветочек водворён на место и табличка к нему прилажена – "фудзимийя айя" латинскими буквами – а страшный Хозяин так и не пришёл сказать, обижается он ещё на папу или уже нет. В конце концов страх окончательно уступает место любопытству, и она начинает активно теребить слуг и сенных девушек – а где хозяин-то?