Лев Дуров - Байки на бис

Минут двадцать после этого момента банкет не мог войти в нормальную колею. А Петренко хоть бы хны: сел и стал пить-есть.

Кинорежиссер Элем Климов был ироничным человеком. Я часто приходил к нему в гости, мы выпивали, болтали, но я не мог взять в толк, почему он так резко меня выпроваживает, даже выталкивает на лестничную площадку. Выхожу на улицу и спохватываюсь: где моя кепка? Звоню Элему: «Кепка не у тебя? Я завтра зайду…»

– Не зайдешь. Я их коллекционирую.

Он собирал кепки друзей – среди других экспонатов у него имелись три мои.

В жизни Альберт Филозов – человек стеснительный и страшно не любит, когда его узнают в общественных местах. Как-то выскочил Филозов из дому в продуктовый магазин. А там очередь. Встал и он со своей авоськой. Вдруг какой-то подвыпивший мужик из очереди принялся его внимательно разглядывать. Филозов голову опустил, что-то на полу изучает. А тут как раз очередь этого мужика подошла, купил он бутылку портвейна и к Филозову восторженно:

– О, артист!

– Да тише ты, – испугался Филозов, пытаясь утихомирить почитателя.

Но мужик не унимался.

– Слышь, артист, дай автограф, – требовал он, тыча пальцем в этикетку на бутылке.

Чтобы отвязаться от назойливого прилипалы, пришлось Филозову расписаться на бутылке портвешка.

– Вот она – цена популярности! – любит он теперь повторять.

Кстати, в актерских кругах мастерами шутки считались Владимир Стеклов и Евгений Дворжецкий. Михаил Андреевич Глузский очень их любил, и они относились к нему с огромным почтением. Но в то же время вечно устраивали ему розыгрыши. Все актеры знают, как в Томске эта парочка разыграла Глузского.

Они заказали ему в номер девушку легкого поведения. Барышню предупредили: клиент своеобразный – будет отказываться от услуг, но вы его не слушайте – так он заводится. Когда через некоторое время шутники навестили коллегу в номере, увидели потрясающую картину: на постели сидела обнаженная мадам, а Глузский читал ей Пушкина.

Женя Дворжецкий с Володей Стекловым продолжали изощряться в розыгрышах. Однажды на гастролях уговорили Глузского поехать в ночной клуб – дескать, там будет очень интересная французская программа. А это был просто стриптиз-клуб. Предварительно они подговорили стриптизершу: «Будешь работать только на Глузского». И она начала стараться. А для Михаила Андреевича, при его-то нравственных устоях, все это – просто жуть. Так вот девушка все извивалась вокруг него, извивалась, и, когда она уже грудь почти что в салат ему положила, он вдруг спросил ее обеспокоенно: «Девочка, а мама твоя знает про все это?»

В фильме «Зачем человеку крылья» я должен был летать по роли. Хорошо, что невысоко поднялся… Я рухнул, но без последствий. Вообще на той картине много смешного было. Мы снимались с Михаилом Глузским в городе Коломна, и для меня Коломна – это напоминание о том, что от трагического до смешного один шаг. Съемки шли в окопах, причем окопы были настоящими, еще с войны остались. И вот мы сидим, я провел рукой по траве и укололся. Что такое? Осколок! Посмотрел, а вокруг вся земля ими усыпана. Я задумался: сколько лет прошло (фильм-то вышел в 1987 году.), а память о войне земля хранит. И тут Глузский вскочил и начал истошно орать: «Я же аллергик! Все – съемка полетела!» Я ничего не могу понять, он судорожно кричит, подпрыгивает в своей генеральской форме… Оказалось, его в нижнюю губу укусила пчела. Не отходя от злополучного места, вся съемочная группа стала свидетелями рождения у Михаила Андреевича огромной губы, даже не губы, а столба какого-то. А у нас последний съемочный день… Глузский доснялся, постоянно прикрывая свою новую губу ладонью. И из окопа вылезал боком, приставным шагом. Уже на премьере в Доме кино мы заметили, что звукорежиссер, мерзавец, в шутку записал в фильм звук жужжащей пчелы.

Глузский потом жаловался:

– Даже слышать не могу. Сразу губа опухать начинает…

В этой картине «Зачем человеку крылья» я должен был сыграть деревенского мужичонку. Ну, одежонку и все остальное мне, как положено, подобрали. Я за лошадьми ухаживаю. Попросил только, чтобы одежду мою не трогали – сапоги бы не чистили и рубашку не стирали. Чтобы они лошадью пахли – мне это помогает. На съемки езжу сам на телеге, вожжи в руки и – айда! И нарвался.