Борис Привалов - Веселый мудрец. Юмористические повести

Шараф спросил:

— Что с тобой, путник? Почему не призываешь ты имя бога нашего? Ты должен был сказать: «Поедим плова, если будет на то благословенье аллаха!»

Старик, уплетая плов, усмехнулся:

— Есть рис, есть жир, есть шафран, есть угли, огонь и очаг. Вот почему я все равно буду кушать плов, угодно аллаху или нет.

— Но нельзя нарушать заповедей корана — нашей священной книги! — встревожился Шараф. — А там сказано: «Да возблагодарит жаждущий и голодающий…»

Насреддин жестом прервал Шарафа:

— Не помню этих строк. Но если даже они и есть в коране, то ничего страшного не произойдет, если мы не обратим на них внимания.

Чайханщик огляделся: нет ли поблизости стражника? Самый подходящий момент схватить нечестивца!

— Коран нельзя подчинить своим желаниям, — сказал Шараф, — нужно свои желания подчинить священной книге.

— А ваш богатей Абдулла? — спросил ходжа. — А мулла? А ваш судья? Они нарушают заповеди корана каждодневно, и до сих пор кара аллаха их не постигла.

— Объясни нам слова свои, — льстиво проговорил чайханщик и приготовился запомнить объяснение, чтобы вечером доложить Абдулле и своему другу судье.

— Все прекрасно знают, что Абдулла нажил богатство воровством и грабежом, что мулла разбогател за счет аллаха, а судья принимает подарки и в зависимости от их ценности решает дела. Разве это не противоречит корану? Но аллах их не покарал…

Конечно Шараф должен был, как всякий правоверный, немедленно изгнать богохульника из своей чайханы, но он боялся, что вместе с Насреддином уйдут и многие другие. Тогда он, Шараф, лишится дохода. Поэтому, махнув рукой на поношение священной книги, чайханщик бросился за пловом…

Рассказывали также этот случай несколько по-иному: не про плов, а про охоту. Насреддин будто сказал:

— Если завтра будет дождь — пойду ловить уток; если нет — останусь на месте.

— Почему ты не добавляешь в подобных случаях «с помощью аллаха»? — спросили его. — «Если завтра будет дождь, то, с помощью аллаха, я пойду ловить уток…» Вот так говорят все.

— Ну и зря говорят, — ответил Насреддин. — Ведь одно из двух: или будет дождь, или не будет его. При чем здесь в любом случае аллах?..

— Наш мулла потерял ум от злости, когда увидел тебя, — сообщили как-то Насреддину.

— Как же он ухитрился потерять то, чего у него никогда не было? — рассмеялся ходжа.

В тот же вечер мулла, словно невзначай, встретился на улице с Насреддином и сказал ему, нежно улыбаясь:

— Самое лучшее, о мудрый ходжа, если ты покинешь наши места. Но если ты останешься здесь — пеняй на себя. Мне жаль тебя, о заблудший! — И мулла сочувственно закатил глаза. — Верь мне: никто не знает, что я предупредил тебя о грозящей опасности. Абдулла и судья рассказали мне о ней под большим секретом.

— Легче найти голубого верблюда, чем сострадательного муллу, — ответил Насреддин. — Тот, кто любит свежий ветер, не боится даже урагана. А тот, кто боится ветра, считает, что и все такие же трусы, как он сам. Я никуда не уеду отсюда…

И Насреддин пошел своей дорогой, а мулла — своей. Но с той минуты все чаще и чаще скрещивались их пути…

Богатей Абдулла, тощий судья, который тогда еще Жил в городе, и их друзья придумывали различные ловушки для хитроумного ходжи, измышляли против него различные каверзы.

Мулла знал, что Насреддин не останется в долгу, держался настороженно, но все-таки чуть ли не каждый день попадал ходже на язык.

Однажды, во время сильного дождя, мулла бежал по улице, делая гигантские прыжки, чтобы не промочить в лужах ноги.

Насреддин и его друзья сидели под навесом чайханы.

— О хранилище премудрости и святости, — обратился ходжа к мулле, — почему ты бежишь от даров аллаха?

Мулла в растерянности остановился. Огляделся кругом, ища дары аллаха, но, кроме луж, ничего не увидел.

— Дождь в наших местах — разве это не божий дар? — продолжал Насреддин очень серьезно. — Приличествует ли слуге аллаха убегать от даров того же аллаха? Что подумают правоверные о тебе и об аллахе?

Мулла не нашелся что ответить. А так как на него уже смотрела вся чайхана, то он пошел, невзирая на дождь, медленно и величаво, ступая ногами прямо по лужам.

Тут уж он не только послужил поводом для всеобщего смеха, но и промок до костей, охрип, стал разговаривать лишь шепотом и десять дней не читал проповедей в мечети.

А когда через некоторое время снова пошел дождь, то случилось так, что мулла со своими приспешниками сидел в чайхане, а Насреддин, прыгая через лужи, бежал по улице.