Джон Лесли - Как бы в тусклом стекле

До обычного читателя доходят только смутные отголоски этих рассказов, и он решает не выносить окончательного суждения, а дождаться, пока ему встретится какой-нибудь знаток Египта. Нам повезло: на одной домашней вечеринке в Южной Англии мы познакомились с опытным исследователем-египтологом, а уж завести разговор о единственном интересовавшем его предмете было проще простого.

Мы поведали ему несколько таких невероятных историй и спросили, как у него обстоят дела со здоровьем. Не приключались ли с ним несчастные случаи во время работы? Он сначала улыбнулся, а потом рассмеялся. Услышав, как он потешается над этими рассказами, мы сначала рассмеялись, а потом улыбнулись. Цветущее здоровье и непоколебимое здравомыслие египтолога служили лучшей рекомендацией его образу жизни. Его можно было принять за отставного футболиста, весельчака по натуре, и уж никак не за человека, который по самые уши закопался в саркофаги и не помышляет ни о чем другом, кроме сокровенных тайн лежащих в них мертвецов. Наш новый знакомый рассказал нам кое-что интересное об обитателях и памятниках письменности Древнего Египта, но только то, что относится к области науки.

После обеда мы попытали его опять, особенно насчет знаменитой мумии из Британского музея, виновницы такого страшного опустошения. Ему самому не приходилось иметь с ней дела, он читал о ней в газетах. Он, собственно говоря, ежедневно просматривает газеты в надежде наткнуться на какие-нибудь занимательные сплетни, касающиеся его профессии, но такого рода вещи случаются не столь уж часто. Он не склонен верить в эту удивительную историю. Говоря это, наш собеседник улыбался и смеялся попеременно. Но что до других, не столь замысловатых теорий спиритов, представленных на его суд, то против них он ничего не имеет, сказал он, фактов-то ни «за», ни «против» не существует.

Когда речь идет о фактах, он должен оставаться убежденным материалистом, заявил египтолог. Ему приходилось распеленывать и исследовать тела, а не души египтян, но он заинтересовался, когда мы высказали предположение, что египтяне, искусно сохранявшие на столь долгий срок тела умерших, тем самым проявляли заботу скорее о душах, чем о телах. Наша теория заключалась в том, что астральное тело, или, иначе, дух, в результате кремации полностью отделяется от физического тела. При захоронении в земле этот процесс затягивается, иной раз астральное тело высвобождается не раньше, чем обратится в прах физическое. Тем более в тех случаях, когда тело не хоронят, а прячут, например, за стенными панелями или под полом.

Самоубийцами становятся чаще всего люди, весьма привязанные к земному существованию, и, возможно, поэтому в средние века их тела пронзали колом на перекрестках. Кто-то высказал предположение, что если тело человека сжечь, то духа не остается. Астральное тело сгорает, и человек мгновенно переносится в следующий план существования. Впрочем, на этот счет твердых правил не имеется. Некоторые оккультисты настроены решительно против уничтожения астрального тела при кремации. Другие же, наоборот, приветствуют это как великое освобождение.

Египтяне впали, кажется, в другую крайность: их усложненная процедура захоронения представляет собой попытку в абсолютной тишине гробницы сохранить не только тело, но и его астральный образ. Пока не разложилось физическое тело, продолжает существовать и астральное. Должна же быть очень серьезная причина для той изумительной неподвижности, которую они предписывали своим покойникам. Ни один другой народ не сделал своим национальным символом гробницу. Что за люди! Их искусство было посвящено смерти, а их иерархия была иерархией гробовщиков!

Разумеется, наш взгляд на вещи — а сформировался он отчасти под влиянием известных событий — заключался в том, что душа не может покинуть не тронутую разложением мумию, но когда гроб открыт, благовония и покровы, предохраняющие тело, потревожены, тогда может произойти всякое. Астральные образы, пусть до предела истонченные временем, неминуемо должны отмереть. Возможно, в некоторых случаях они приспосабливаются к неблагоприятной обстановке, но трудно сказать, как долго они продолжают существовать после вскрытия гроба, где веками пребывали в неподвижности.

Это была не более чем теория, и наш мудрый опытный друг легко ее переварил. Более того, он даже проявил такт. Что ж, может, так оно и есть, как мы говорим. Сам же он поневоле должен придерживаться научных взглядов на все, что касается мумий. Он их выкапывал не моргнув глазом, так же как другие копают картошку или золото, уж кто к чему влечется душой. Он подвергал мумии осмотру, вскрывал их, снабжал ярлыками и вывозил за границу. Он упаковывал их для отправки по почте, укладывал на полки. Он читал о них лекции и при этом держал в руках и демонстрировал слушателям образцы, и все же он здесь, перед нами. Он часто приглашал фотографов делать снимки. Мы выслушали его очень кротко.