Дима Федоров - Игромания Bet

Суббота. Часов семь. Игровой день. Соломон меня растолкал и зализал так, что перевернуться от прогулки на другой бок не получалось. Фактически Соломон вывел меня на улицу. Без поводка — собака умная и воспитанная, зачем поводок? Но и у собаки есть азарт!

Азарт — это когда плюешь на манеры и воспитание, когда все вокруг перестает существовать, кроме чего-то одного. Для Соломона существовали голуби и вороны. Мое слово тоже что-то значило, но я молчал, потому

что спал. То есть шел с прикрытыми глазами. Проснулся от тявканья. Увидел последнюю фазу погони: ворона на бреющем полете, пролом в заборчике у шоссе, Соломон прыгает, не дотягивается, прессингует птицу, она перелетает дорогу — Соломон за ней в пролом. И тут мои глаза полностью отрылись. И я закричал. Потому что Соломон взвизгнул под колесами машины. Взвизгнул и размазался по дороге.

Когда я подбежал, Соломон не подавал признаков жизни. Какие могут быть признаки жизни — одна голова осталась. На морде застыло то же выражение, какое бывало, когда он стаскивал сыр со стола или по молодости раздирал тапочки в клочья. Виноватое. Соломон извинялся, что огорчил меня глупым поступком. Из-за какой-то коварной вороны… Убежал от меня. Навсегда!

Я сидел на дороге и плакал. Машин не было вовсе. Откуда эта вылетела — непонятно. Подонок! Вот подонок! Даже когда хоронил маму, я не плакал. А тут… Только сейчас до меня дошло, что мамы нет. Соломон был ее подарком, от нее как будто еще что-то оставалось. И все — теперь ничего нет…

Снял джемпер и завернул в него Соломона. Надо его зарыть. Похоронить. По-человечески. Понимаешь?

Все это я рассказал Клипе в воскресенье. А в субботу даже в «Вертеп» не пошел. Сидел дома и ни капли не выпил. Телевизор не включал. Ничего не хотелось. Пить вообще больше не буду. Маму вспоминал… Соломона.

— Держись. Давай «экспрессию» на три-четыре позиции зарядим и хандру снимем. — Клипа пытался меня встряхнуть привычными способами.

— Не-е-е, наоборот. Хочу без этого. Знаешь, просто в тишине побыть. Футбол не могу смотреть.

— Не хочешь футбол? Пошпиль на автоматах.

— Нет, Клип, не хочу… И не могу… Мне не на что шпилить. Ты мне друг — могу честно сказать. Я почти все слил.

— Это когда ты умудрился? Мы ж вроде все время вместе.

— Ну, вот за год с небольшим.

— Лихо! И главное незаметно. Может, в казино ходил — ладно тебе, чего скрытничаешь?

— Нет, только здесь.

— И сколько?

— Больше трехсот.

— Порядком, — почти шепотом погрустил со мной Клипа — впрочем, совсем немного погрустил.

— Понимаешь, сорвался — начал делать фанатские ставки, как школьник, как непрофессионал. Если бы и дальше шпилил по системе, то был бы в порядке. Ты ж знаешь мою систему, она же классная? Согласись?

— Да, — ненатурально соглашался Клипа, — клевая система…

— Все, сейчас на неделю подвязываю со ставками.

— А что дальше собираешься делать? Это ж не выход, — уже деловым, а не сочувственным тоном поджимал Клипа.

— Дальше… Дальше надо занять денег и отыгрываться. По системе. Я смогу отыграться. Только определюсь, у кого занять, и отыграюсь. На крайняк у кого-нибудь из «Нефтюга» попрошу, все-таки там остались друзья — я ж там десять лет отпахал. Кое-кто прилично поднялся. При деньгах. Дадут. Может быть…

— Не переживай. — Клипа отнесся к моему разорению, как к чему-то естественному.

— Да я держусь. Соломона вот жалко. А деньги… Деньги можно отыграть.

— Можно.

— Неприятно, конечно, в долги влезать. Но в крайнем случае продам «купер», квартиру. У меня же есть чем отдавать.

— Это плевое дело. Все кому-то должны. Весь мир живет в кредит. Думаешь, футболисты никому не должны? Да с ними там такие стервы, что даже Абрамовичу денег не хватило бы. Все в долгах! — радостно провозгласил Клипа. — Я не знаю, кого еще взять для примера? Да все. Государства миллиарды должны… Миллиарды! И не отдают. И никогда не смогут отдать. И по фигу — граждане там не лезут в петлю и не убиваются, как ты.

— А ты должен кому-нибудь?

— Я? — удивился Клипа. — Я нет. Раньше был должен. И много… Больше трехсот.

— Вот видишь. У тебя порядок, а у меня… Как-то не по себе…

— У меня есть человечек, который тебе даст взаймы.

— А ты сам? Я думал, у тебя…

— Нет, так хуже. Правда! Мне не жалко. Но Муха оптимальный вариант. Всего пять процентов за год.

— Что за Муха?

— Я поручусь за тебя. Ты пойми. — Клипа начал воодушевленно чертить упитанным пальчиком по столу, видимо, изображая финансовую схему. — Если бы ты видел человека, которому должен, каждый день, то тебе было бы тяжело. Шастает, заглядывает в глаза, заговаривает… Как бы не просто так заговаривает, а напоминает. Тут весь смысл в том, чтобы дающий не участвовал в твоей жизни. Держался в стороне. Муха как раз такой.