Дима Федоров - Игромания Bet

Хвича в это время — он ведь никуда не уходил, пока я строил планы, — Хвича нагромоздил в красках историю из своей прежней горной жизни, размахивал руками, так что вывел меня из состояния задумчивости.

— Хвича, вот ты скажи, — прервал я его где-то посреди Военно-Грузинской дороги, по которой он вез контрабандный коньяк, — скажи, бывает, что у тебя нет денег?

— Бывает. Почему не бывает? — обиделся Хвича.

— И что ты тогда делаешь?

— С дочкой в карты играть.

— Нет, я подразумеваю, вообще нет денег.

— Не понял. Украдут, что ли? Кинут на бабки?

— Да нет, представь — сидишь дома, играешь в карты с дочкой, а денег не будет, никаких, ни от кого… Вот как тогда?

— Не понимаю… Брат поможет, если денег не будет. У него рядом с Москва Hugo boss есть. Линия строчит. — Хвича руками, губами и вылетевшей изо рта слюной изобразил процесс пошива элитной одежды.

— Брат всегда при деньгах. Поможет.

— А если совсем проиграешься?

— Если я проиграть здесь, то заставлю себя дома сидеть и в карты буду играть. С дочка, — уточнил Хвича.

— А когда деньги снова появятся, то тогда сюда.

— Счастливый ты, Хвича…

— Бизнес есть. Почему оказаться без денег?

— Хвича, ты чушок.

Хвича не нашелся чем возразить и почему-то начал совать мне двести долларов. Я долго не мог понять, зачем, но он настаивал.

— Пусть полежат у тебя. Поможешь мне позже, когда мне деньги нужна будет. Ну, что тебе стоит немножко подержать их в кармане.

Я взял… И сразу отсел от Хвичи задругой стол. Потому что Хвича достал. Надо ждать Клипу и все ему рассказать. О моих проблемах. Он хоть и подонок, но парень с головой. И ко всему прочему— душевный. Присоветует, где занять. Может, работать пойти? Но, с другой стороны, я отвык быть клерком. Вовремя вставать, по будильнику на работу, поздно не ложиться. Вернусь в «Нефтюг» — окочурюсь.

Зато, сидя в «Вертепе» как в штабе управления полетом, перед пятью экранами, я чувствую, что весь мир играет на мои деньги. Я управляю всем! И я в центре всего! «Вертеп» — моя родина…

В основном домашних животных называют англоязычными именами, но я не хочу дискриминации. Моего пса зовут Соломон. Пусть слышат даже на улице — к евреям я лоялен. Ведь пса не назовут абы как.

Соломон — последний подарок мамы. Она считала, я стану другим, если у меня появится существо, о котором нужно заботиться. Маленький брюссельский грифон. Очень смешной! Игрушка! Я забочусь о нем, но другим не стал.

Люблю собак — собакам нагавкать, какое положение в обществе занимает хозяин. Поэтому мне перед Соломоном не стыдно. Нет, бывает стыдно — совсем чуть-чуть. Когда долго шпилю в «Вертепе», а ему хочется погулять, попрыгать. Интересно, он меня осуждает? Или критический элемент в его крохотных мозгах отсутствует? И там только преданность…

Зато я всегда покупаю ему лучшее мясо в магазине. Никаких собачьих кормов! Никакой отравы. Хвост и уши ему не подрезал. Пусть те, что возят собак на выставки, уродуют их, а я не стану. Мне призы не нужны. Мне нужно, чтобы Соломону было хорошо и весело. Я его каждый месяц купаю. Мою собачьим шампунем от блох. Наверное, это то же самое, что у людей шампунь от перхоти. Соломон доволен.

Бывает, он стащит что-нибудь со стола и погрызет. Книжку, например. Слегка. Оставил как-то автограф на мобильном — надкусил антенну. Я кричу на него, а он прячется под диваном. Стесняется. Но остановить себя, оставаясь в одиночестве, не в силах. Увлекающаяся натура…

С Соломоном можно классно знакомиться с девушками. В теории. Если бы я был донжуаном. Алгоритм простой. Ничего особенного делать не надо. Соломон сам все разыграет за тебя.

Он за всеми увивается, обнюхивает и начинает дружески приставать. Надо выбрать девушку и как бы невзначай пересечься с ней курсами. Соломон задевает ее, она умиляется. Я строго делаю ему замечание, но не говорю «иди сюда», поэтому он продолжает обнюхивать девушку. Она спрашивает, какой породы Соломон, и останавливается. Я тоже. Соломон оказывается между нами и смотрит влюбленными глазами. Я рассказываю о его достоинствах и уме. Демонстрирую, как он выполняет команды. Показываю себя хорошим хозяином. И не более.

Но мы уже идем вместе. Я интересуюсь, а есть ли у нее домашние животные? Через минуту происходит знакомство. Через пятнадцать минут Соломон бегает сам по себе. Им никто не интересуется, он доволен тем, что выполнил свою миссию.

Я дарю девушке самую пышную розу из киоска у метро, покупаю пирожные и предлагаю зайти ко мне. Вот он, дом, совсем рядом — ближний. Соломон выступает в качестве гаранта безопасности для дамы. Вдвоем с малознакомым мужчиной в дом не пойдешь. Но ведь тут-то не вдвоем! Тут еще третий — Соломон. С ним как-то не боишься за свою честь. При Соломоне, который вьется у ног, как защитник-персональщик, мужчина не полезет с домогательствами… Неудобно!