Дима Федоров - Игромания Bet

Это правда — я гость, пребывающий в вечной праздности. Проблемный мир с бомжарами и рождественскими старухами, воронами, страдающими расстройством кишечника, — все это по ту сторону метало-детектора. А здесь нет бытовых забот. И времени не существует. В «Игровом вертепе» узнаешь о наступлении вечера только потому, что над стадионами включаются осветительные мачты.

Все это, конечно, прекрасно, но почему нет музыки?! Сломался автомат — за два и пять. И мне грустно, мне пакостно, я не хочу спускаться. Не хочу-у-у-у! Я бы, пожалуй, вернулся наверх, нотам дождь, и мне надо обмыться после налета вороны.

В «Вертепе» почти все огромное подземелье обставлено игровыми автоматами. Закуток при входе — букмекерская контора. Деревянные столы и стулья. Здоровый экран и вокруг него четыре маленьких. Но музыки, конечно, не хватает. Ля-ля-ля. Ля! Ля!! Я больше нигде этот мотивчик не слышал. Наверное, его специально для автомата сочинили. И композитор имелся. Авторские отчисления получил и свалил на море. С подружкой. А люди тут по его милости дни и ночи в подвале проводят. Ла-ла-ла. Ла! Ла!!

Отмывшись в туалете, спустился к конторке и взял «линию», вызвал официантку. Сначала я делаю заказ, а потом, пока еда готовится, изучаю «линию». Но сейчас все набекрень — сначала ворона, потом старуха, теперь нет музыки. Надо окончательно все перемешать, и тогда, может, привлеку фарт нестандартными ходами.

— Здравствуйте. Что будете?

Кристинка. Мила, но ей надо больше следить за собой.

— Изучу «линию», потом закажу.

— А сейчас что принести?

— Я же сказал простым общенациональным языком — через десять минут подойди.

Они привыкли к тому, что на них кричат и раздражаются. Они не обижаются — за один и пять. На них и матом можно… Тут все на них матом, а они ничего — улыбаются. Ладно, дам побольше чаевых.

У «линии» не получилось посвятить меня в таинства своих коэффициентов, потому что подсел Хвича. Хвича — шпилер. Предложи поспорить на доллар против ста, что у его жены кровь не красная, а, скажем, коричневая, и он, чтобы доказать свою правоту, распотрошит ее так, что Чикатило в гробу стошнит.

Раньше Хвича торчал на наркоте. Обкатал, как он утверждает, все доступное на российском рынке. Соскочил. Но недолго был обычным человеком. Казино его крестьянскую душу пугали — огни люстр, ковры, крупье в белых рубашках… Хотелось чего-то попроще. И попроще появилось.

Как только Москву подсадили на джек-поты, Хвичу снова потянуло в омут. Он нырнул — глубоко-глубоко. Но вместо того чтобы потонуть, начал плавать. С удовольствием. Находя коряги, под которыми уместно отдохнуть, и большие акватории, где можно порезвиться. С автомата можно пересесть за дубовый стол в букмекерском отделе «Вертепа», потом опять постучать по кнопкам.

Хвича пробовал лечиться. «В клинике доктора Розанова лежала!» — восклицал он с трепетом. Но ничего не помогло. Доктор Розанов — крайний аргумент. Последний. Если Розанов не сладил с однорукими бандитами, то значит, человек терял всяческую надежду. То есть надежда оставалась, но в иной плоскости — если не в автоматах, то хоть в тотошке. Конечно, Хвича в футболе полный дундук, но это его не смущает — главное играть. Во что — все равно!

У Хвичи, как у всякого омосквовевшего хачика, имеется бизнес: то ли сеть автосервисов, то ли автосалонов, то ли и то и другое; то ли все это вместе, но не сеть, а в единичном экземпляре. В общем, ему есть на что жить и на что играть. В целом Хвича славный парень, но славный на расстоянии.

Во-первых, он, кажется, не обременял себя гигиеной с тех пор, как спустился с гор. Да и там, я сомневаюсь, что пользовался мылом. Во-вторых, Хвича рвется что-нибудь узнать о футболе, чтобы сделать верную ставку. Ему кажется, что кто-то рядом, где-то за соседним столиком, владеет информацией, но скрывает ее.

Надо втереться в доверие, побазарить, и человек раскроет тайну — как завершится матч. Хвича не верит, что команды собираются играть по-настоящему и что никакой серьезный человек не утвердил заранее счет. У хачиков же в горах все схвачено и повязано!

И вот Хвича заискивающе пристраивает свою помидороподобную задницу рядом. И начинает издалека — потом перескакивает на футбол, как бы невзначай увидев «линию». Ритуал один и тот же. У Хвичи даже есть сигнальная фраза: «Что про голы люди говорят?» И тут ты его посылаешь. Беззлобно. Он уходит к автомату. Автомат не обидит. И Хвича шпилит, шпилит…