Пэлем Вудхауз - Том 3. Лорд Аффенхем и другие

Утро после визита Пилбема в Лесной Замок застало Роско Бэньяна в самом радужном настроении. Когда он завтракал, позвонил частный сыщик и сообщил, что все прошло по плану. Сердце Роско Бэньяна пело, когда он выжимал сцепление, направляясь в Лондон.

Он назвался приятного вида мальчику в приемной, и тот незамедлительно проводил его в святая святых. Владелец сыскного агентства «Аргус» сидел за столом и просматривал бумаги частного свойства. Когда Роско вошел, он поднял глаза, но в них не было того счастливого блеска, что у посетителя. Перси Пилбем был холоден и суров.

— А, это вы? — спросил он рассеянно.

— Да, я, — сказал Роско, дивясь, что прыщавый сыщик не скачет от радости в такое дивное утро.

— Ну и удружили вы мне вчера, — сказал Пилбем, содрогаясь при одном воспоминании. — Вы сказали, что дома никого не будет.

— И что?

— Вы меня обманули. Сейчас я расскажу.

Не каждому дается дар рассказчика, но Перси Пилбема фея-крестная наделила им сполна. Трудно было бы четче и драматичнее изложить субботнее происшествие в доме ужасов (Лесной Замок, Тутовая Роща, Вэли-Филдз). Казалось, ожили самые сильные страницы Эдгара Алана По. Пусть лорд Аффенхем и Мортимер Байлисс нашли бы некоторое преувеличение в описании своих действий и внешности, даже им пришлось бы признать, что картина нарисована впечатляющая.

Когда Пилбем завершил рассказ, Роско согласился, что все прошло не так гладко, как намечалось, и Пилбем эти слова подтвердил. Он сказал, что трижды просыпался в эту ночь, трясясь, как студень — ему снилось, что испытание продолжается.

— Зато, — сказал Роско, указывая на хорошую сторону, — вы раздобыли бумагу.

— Раздобыл, — сказал Пилбем. — И прочел. Роско вздрогнул.

— Вы хотите сказать, что распечатали конверт?

— Да.

— Вы не имели права.

Перси Пилбем положил ручку, на которую перед этим накручивал восточный кончик усов.

— Пожалуйтесь в суд, — сказал он коротко.

На мгновение повисла тяжелая тишина. Однако Роско был слишком рад, чтобы долго переживать из-за нарушений профессиональной этики.

— Ладно, пустяки, — сказал он, вспомнив, что счет уже оплачен. — Где он?

— В сейфе.

— Давайте.

— Разумеется, — сказал Пилбем. — Как только вы дадите мне чек на две тысячи фунтов.

Роско зашатался.

— Что?!

— Купите слуховой аппарат. Я сказал, две тысячи фунтов.

— Но я вам заплатил.

— А теперь заплатите снова.

— Но вы обещали все сделать за тысячу.

— А вы обещали, — холодно сказал Пилбем, — что там будут только Кеггс и больной бульдог. Больной бульдог, нет, вы подумайте! Дом кишмя кишел человекоподобными гиппопотамами и людьми с лопатами, все они хотели раздеть меня и вымазать черной краской. Естественно, наше первоначальное соглашение, предусматривавшее, что дом будет пуст, утратило силу. Две тысячи долларов — возмещение за моральный и интеллектуальный ущерб. Я их получу.

— Вы так считаете?

— Я в этом уверен.

— Ах, уверены?

— Да, уверен.

— Я не дам ни цента, — сказал Роско.

Пилбем, который на время разговора перестал накручивать усы, снова взял ручку и задумчиво принялся завивать в колечко их западную оконечность. Он глядел на Роско укоризненно, как человек, чья вера в изначальную доброту человеческой природы поколеблена.

— Значит, теперь, когда я избавил вас от необходимости платить Кеггсу сто тысяч долларов, — сказал он, — вы отказываете мне в жалких двух тысячах фунтов?

— Верно, — сказал Роско.

Пилбем вздохнул, окончательно разочарованный в людях.

— Ну, это как вам угодно, — сказал он твердо. — Уверен, Кеггс не сочтет эту сумму чрезмерной.

Комната поплыла перед глазами Роско. Ему казалось, что он смотрит сквозь мерцающую дымку, скрадывающую очертания собеседника и делающую его почти невидимым. И хотя всякий сказал бы ему, что такой способ созерцать Перси Пилбема — самый приятный, его это не утешало.

— Вы не сделаете этого!

— Кто вам сказал?

— Отдадите конверт Кеггсу?

— Продам, — поправил Пилбем. — Я уверен, мы с ним столкуемся. Он показался мне человеком рассудительным.

— Это шантаж!

— Знаю. Уголовное преступление. Вот телефон, если хотите позвонить в полицию.

— Кеггс так и сделает. Он отправит вас в тюрьму.

— И лишится ста тысяч фунтов? Никуда он меня не отправит. Он расстелит передо мной красную дорожку.

Роско нечего было ответить. Он понял, что столкнулся с мощным интеллектом, перед которым бессилен, как новорожденный ребенок. Похоже, ничего не оставалось, как достойно принять поражение.