Феликс Кривин: В стране вещей

И жил этот человек в ожидании счастья, которое — он верил — обязательно должно прийти. Но какое оно из себя — он не знал, потому что никогда его не видел, и очень беспокоился, что счастье придет, а он не узнает его и не удержит возле себя.

Была зима, снежная и солнечная, одна из тех зим, с которыми не сравнится самое яркое лето. Но человек не любил зимы. Его пугали холода и студеные ветры, он был склонен к простудам и страдал хроническим насморком.

Поэтому он предпочитал, лежа у теплой печки, размышлять о неустроенности жизни, о судьбе, которая так несправедливо его обошла.

Человек лежал на диване и думал…

И вдруг он услышал песню:

«Кто бы это мог петь?» — удивился человек. В доме, кроме него, не было ни души.

И вдруг он услышал легкое потрескивание, напоминавшее голос, только что распевавший песню. Потрескивание шло от печки, в которой горели дрова.

Человек прислушался — и постепенно стал различать отдельные фразы. Оказывается, это поленья разговаривали. Понять их человеку было нетрудно, потому что говорили они о том же, о чем думал он, — о счастье.

И вот что человек услышал.

У самого берега лежали два камня — два неразлучных и давних приятеля. Целыми днями грелись они в лучах южного солнца, и казалось, счастливы были, что море шумит в стороне и не нарушает их спокойного и мирного уюта.

Но вот однажды, когда разгулялся на море шторм, кончилась дружба двух приятелей, одного из них подхватила забежавшая на берег волна и унесла с собой далеко в море.

Другой камень, уцепившись за гнилую корягу, сумел удержаться на берегу и долго не мог прийти в себя от страха. А когда немного успокоился, нашел себе новых друзей. Это были старые, высохшие и потрескавшиеся от времени комья глины. Они с утра до вечера слушали рассказы Камня о том, как он рисковал жизнью, какой подвергался опасности во время шторма. И, ежедневно повторяя им эту историю, Камень в конце концов почувствовал себя героем.

Шли годы… Под лучами жаркого солнца Камень и сам растрескался, и его уже трудно было отличить от его друзей — комьев глины.

Но вот набежавшая волна выбросила на берег блестящий Кремень, каких еще не видали в этих краях.

— Здравствуй, дружище! — крикнул он Растрескавшемуся Камню.

Старый Камень был удивлен.

— Извините, я вас впервые вижу.

— Эх, ты! Впервые вижу! Забыл, что ли, сколько лет провели мы вместе на этом берегу, прежде чем меня унесло в море?

И он рассказал своему старому другу, что ему пришлось пережить в морской пучине и как все-таки там было здорово интересно.

— Пошли со мной! — предложил Кремень. — Ты увидишь настоящую жизнь, узнаешь настоящие бури.

Но его друг, Растрескавшийся Камень, посмотрел на комья глины, которые при слове «бури» готовы были совсем рассыпаться от страха, и сказал:

— Нет, это не по мне. Я и здесь прекрасно устроен.

— Что ж, как знаешь! — Кремень вскочил на подбежавшую волну и умчался в море.

…Долго молчали все оставшиеся на берегу. Наконец Растрескавшийся Камень сказал:

Повезло ему, вот и зазнался. Разве стоило ради него рисковать жизнью? Где же правда? Где справедливость?

И комья глины согласились с ним, что справедливости в жизни нет.

Жил на свете Художник.

Однажды, еще в детстве, он нарисовал портрет старика. Старика этого он выдумал, но на портрете старик получился совсем как живой. Маленький Художник никак не мог расстаться со своей работой: он все что-то добавлял, подмалевывал и так увлекся, что старику это надоело. Он сошел с портрета и сердито сказал:

— Довольно! Ты меня совсем замучаешь!

Маленький Художник растерялся: ему не приходилось прежде иметь дело со стариками, которые сходят со своих портретов.

— Кто вы такой? — спросил он. — Может быть, колдун?

— Нет, не то!

— Фокусник?

— Не то!

— Ага, теперь я понимаю, — догадался мальчик. — Вас, вероятно, зовут Нето. Только я, признаться, никогда не слыхал такого имени.

— На этот раз ты угадал, — сказал старик. — Меня действительно так зовут. И знаешь почему? Все, кто имеет со мной дело, считают, что я — это совсем не то, что им нужно.