Александр Карнишин - Армейские байки [Сборник рассказов; СИ]

«Пока-мы-едины-мы-непо-бедимы». Сзади гуднуло, потом машина остановилась, хлопнула дверца. Взвод догнал Кузнецов.

— Что, «белая кость», — хлопнул его по спине Авербух, — не удалось «откосить»? Держись, салага, комбат сегодня не в настроении! «Пока-мы-едины-мы-непо-бедимы». Вдох через нос, выдох через рот.

Но это пока не очень сильно устал. Пока не сбита дыхалка. А если вообще бегать не умеешь? А если хилый? Воробей задыхался с самого начала. Быков пока держался, хотя ящик у него уже отобрали и теперь каждые сто-двести метров три ящика меняли своих хозяев. Теперь их несли только парами, держа за ручки, стараясь бежать в ногу. «Уазик» комбата полз за взводом, изредка гудя, подгоняя. … К свинарнику подбегали уже на полном издыхании, торопясь добраться до конечной точки маршрута. Подбегали к забору, упирались в него, цеплялись руками, обвисая, дышали тяжело. Пар поднимался над взводом. Подъехавший «уазик» осветил забор фарами. С той стороны на сетку кидались, как собаки, голодные худые свиньи в длинной зимней щетине.

— Вот они, те, кого предал Быков, — раздался голос комбата. — Ну, ничего, вы их спасли… Отстояли. Павлов, отставших нет?

— Все на месте…

— Кру-гом. В расположение части — бегом марш! — и хлопнула дверца автомобиля. Перед отъездом в окошко комбат успел сказать еще, что завтрак в столовой ждать их не будет. Надо как-то успевать. … Теперь уже бежали кое-как. Строя не было. Не в ногу. Сил — тоже не было. Ящики опустошили и тащили пустыми, чтобы насыпать щебенку уже на месте. Постепенно отбирали автоматы у хилой молодежи. «Сдох», как ни странно, не Воробьев, на автомате передвигающий ноги, а длинный Кузнецов, который стал с какого-то времени бежать странным зигзагом, шарахаясь от одной обочины к другой. Сзади прозвенело. Начиналось утро, по городу пошли трамваи.

— Кузнецов! — рявкнул ему в ухо Павлов. — Забираешь автоматы у молодежи — и в трамвай. Нам еще тебя тащить не хватало. В часть пройдешь по-тихому, никому чтобы не попался. Тот мог только мотнуть головой, продолжая передвигать ноги почти на одном месте. Задыхающегося, его буквально закинули в трамвай, и какое-то время он еще видел в заднее стекло бегущих, а потом на несколько минут просто отключился. На своей остановке он еле-еле выбрался из трамвая. При соскоке с подножки ноги прихватила жестокая судорога. Кузнецов постоял, скрючившись и покряхтывая от боли, а потом потихоньку-потихоньку вдоль стеночки двинулся к воротам части. Поскребся в двери проходной, его быстро провели на территорию и наказали идти за елочками, под окнами, чтобы на плацу «не светиться». … Взвод добежал только через час. Сразу после сдачи оружия — завтрак. После завтрака Павлов изобрел какие-то занятия в казарме, и положил личный состав в кровати, предупредив, что на самом деле отрабатывают подъем-отбой. Дежурный спустился на этаж, чтобы контролировать вход. В журнале было отмечено проведение занятия по физподготовке:

«Кросс в полной боевой». … В медсанчасти Кузнецову, Васильеву, Быкову и еще двум самым хилым молодым вкололи глюкозы и дали горячего сладкого чая. … А на следующее утро на разводе, когда взвод проходил на полусогнутых мимо небольшой трибуны, комбат весело покрикивал сверху:

— Орлы! Чудо-богатыри! Над «пятеркой» по-прежнему вьются мессеры!

Кроссы вас еще ждут! … И кроссы еще были.

Раньше-то зимой «на гражданке» на лыжах ходили. Компанией, на весь день. С термосом, с бутербродами — в лес, на горку, к елкам и соснам, на лыжню! Намотаешься по лесу, бежишь домой — морда крас-с-сная такая… И горячего борща сразу. И еще в ванную в горячую. Тоже очень полезно и приятно после долгой лыжной прогулки. В общем, в детстве зима — это всегда лыжи, и всегда лыжи были времяпровождением веселым, приятным и полезным. Но потом я повзрослел… И помню, что один из последних лыжных забегов в жизни пришелся на второй год службы. Тогда под комиссию очередную задумали и большой кросс для всей части. То есть — абсолютно для всей, без всяких исключений. Чтобы потом оценку поставить каждому взводу и каждому отделению раздельно. И ладно бы это — все равно для армии, что воскресенье, что понедельник, а все равно служба. Но тут как-то вдруг и сразу наступил март. И кросс лыжный оказался намечен именно на этот месяц. Ну, в Сибири, в принципе, в марте еще вполне себе снежно. Батальон в несколько приемов вывезли «в поле». На стрельбище, где стоит казарма для молодежи, где спортгородок и деревянные туалеты шеренгой. И там, по ледяному руслу какого-то мелкого притока Иртыша разметили трассу. А где-то ближе к полудню, когда все приготовились и собрались, дали отмашку красным флагом, и пошло-поехало. Солнце светило ярко на эту толпу в шинелях и ватниках, постепенно растягивающуюся вдоль лыжни. Но вдруг длинная цепочка снова стала собираться, сжиматься… Впереди, куда еще не ступала нога бегуна, лыжня вдруг посинела, а потом даже почернела.