Александр Карнишин - Армейские байки [Сборник рассказов; СИ]

— Вперед, вперед! — махал комбат с горки.

— Вперед, вашу мать! — орали сержанты. И все пошли вперед. Не поехали, а именно пошли. Как можно ехать по воде? Солнце растопило все, до чего дотянулось. Шинели и ватники расстегивались и распахивались, рукавицы прятались в карманы. А ноги в лыжах, как в ластах, неуклюже — шлеп-шлеп, шлеп-шлеп, шлеп-шлеп… Кроссы в армии никогда не отменяются. Даже если бы река вскрылась, даже если бы началась вдруг гроза, все равно — начал кросс на лыжах, так и закончи его на лыжах. Самые умные снимали лыжи, клали их на плечо и мелкой трусцой шлепали сапогами по размоченной лыжне к финишу. Там, уже в виду финишного стяга, внаглую перед судейской бригадой, скидывали лыжи с плеч, снова становились на них, и — шлеп-шлеп, шлеп-шлеп, шлеп-шлеп к финишной черте. Кросс продлился в три раза дольше задуманного. Обеда, естественно, не было ни у кого. Офицеры бегали в казарму, где отпивали от привезенных с собой фляжек и бутылок, занюхивая и закусывая, чем у кого было. Рядовой и сержантский состав — шлеп-шлеп, шлеп-шлеп, шлеп-шлеп… После сдачи лыж и палок, после долгой поездки в промозглых грузовиках, после ожидания в казармах был, наконец, ужин. Что интересно, больше о лыжах в Сибири сегодня ничего не вспомню.

Не ходили мы на лыжах зимой. Не получалось как-то. Я все время вспоминал: шлеп-шлеп, шлеп-шлеп, шлеп-шлеп… Это — армия!

— Смирррррна! Трыщ капитан…

— Вольно. Капитан в начищенных до блеска хромовых сапогах прошелся вдоль короткого строя необмятых новобранцев туда-сюда, пощелкал прутиком, как стеком, по голенищу.

— Ну, что, орлы, стрелять-то хоть умеете?

— Стреляли, стреляли…, - загомонили в строю.

— Р-р-р-разговорчики! — тут же подскочил сержант.

— Отставить, — так же спокойно сказал капитан, заведующий в части всем вооружением. — Постой, сержант, помолчи. Я им дело покажу. Перед строем, метрах в двух впереди, были разложены на брезенте и расставлены на сошках карабины винтовки, автоматы почти одинаковые на вид, отличающиеся только цветом прикладов и магазинов, пулеметы.

— Сегодня вам покажут, как действует то оружие, которое вы получите после принятия присяги. Это, чтобы не было никаких там недомолвок и непоняток. Ясно? Вот там, — махнул он прутиком. — Мишени. Видите? И еще специально для вас созданные объекты. Вон кирпичная кладка. Вон там — сруб. А вот — рельса. Ну, а теперь смотрите, салаги… Он сделал шаг, ловко опустился на одно колено, а потом распластался на брезенте. И начал стрелять по очереди из каждого-каждого выложенного тут ствола.

— Самозарядный карабин Симонова, — кидал он реплику через плечо.

— Раньше был у нас на вооружении. Теперь только на складах лежит. Но машинка хорошая. Он прикладывался, целился, положив ствол на мешок с песком — трах-трах-трах-трах-трах! Только гильзы летели.

— Хорошее оружие, надежное и точное. Но у нас теперь главное — автомат Калашникова. По точности не уступает, а вот по боевитости… Длинная очередь из автомата, впереди из кирпичной кладки вылетают обломки, покачивается задетый обломок рельса, подвешенный на тросе. Взиу-взиу! Все пригибаются.

— Да, если попасть в рельс — может и отрикошетить. Но это не страшно…. И вообще, бойцы, запомните: та пуля, которую услышал — она точно не твоя. Она уже пролетела. Он перекатился правее, похлопал ладонью по прикладу пулемета.

— Вот машинка лучше всех. Ручной пулемет Калашникова. Вроде, тот же автомат, только ствол длинней, да магазин побольше, а посмотрите, что выделывает. Капитан приложился, поводил немного стволом, упер приклад, придерживая его левой рукой, и вдруг пулемет затрясся, заплевался гильзами, а впереди, там, где стояла невысокая кирпичная стенка, поднялось облако пыли, и кирпич «потек», спускаясь щебнем на землю.

И еще не закончился магазин, а стенки той уже не было.

— Вот так. А если не кирпич, а бревно? — он прихватил автомат, ловко заменил магазин — и снова длинная очередь. А впереди щепки и треск там, где лежали друг на друге три бревна, олицетворяющие бревенчатый дом.

— Сержант, веди своих к мишеням! — он сел и тут же закурил, сделав замечание на ходу тем, кто смотрел с завистью на сигаретный дым. — А вот курить на огневом рубеже — строго запрещено. Ясно?

— Ну, ни хрена себе, что пуля делает, — шептались мы, ощупываю пробитые насквозь сухие бревна и рассматривая с уважением отверстия в шейке рельса. — Это даже за стенкой не укрыться, выходит?