Александр Карнишин: Писатели, пишите! [СИ]

— Ведь просто поговорили, просто обсудили, понимаешь, — рассказывал он, жалуясь. — А они уже в книгу — и скорее в печать. Вот так у нас бывает, у писателей…

Вечером после ужина он опять сидел над своим романом. Иногда ему казалось, что он уже знает, о чем пишет и чем все закончится. Но потом перечитывал первые пять глав, вытирал слезы и снова правил, кроил, дописывал и вычеркивал…

— Хосспадя, — говорит она утомленно, читая очередной пост в ЖЖ. — Вот же — еще писатель выискался…

У нее вышли две тонкие книжки. Нет, уже три! Она курит тонкие коричневые сигареты через длинный черный мундштук. Смотрит по сторонам чуть сверху и как будто над.

Сама она уже — там. А эти, копошащиеся вокруг и ниже, они все еще здесь. И они ведь что-то пишут, пишут, пишут… Корябают чего-то. А у самих сплошные ошибки! И грамматические, и орфографические, и стилевые… И вообще.

— Где, где ошибки? Это просто опечатка здесь!

— Хосспадя, а ведь туда же, в писатели…

Иногда она поддерживает «срач» и кидает реплику-другую-третью, объясняя автору поста, какое же он, в сущности, чмо, когда описывает свою нищебродскую жизнь или свое «нижеплинтуса» мировоззрение.

Сама она пишет редко. У нее есть норма: не более, чем…

Она не может писать в ЖЖ часто, потому что пишет роман.

Роман она пишет по-настоящему. То есть, никому не показывает ни кусочка, скрывает даже от кота, пытающегося заглянуть через плечо, когда проходит по спинке дивана. Она сидит на диване, прикрыв шалью ноги, курит тонкую сигарету через длинный мундштук и пишет длинный роман о настоящей жизни настоящей интеллигенции. Никакой фантастики или, не дай бог, сказок каких!

Она серьезный писатель.

Очень серьезный.

Звонок в дверь застал известного писателя М. за утренним кофе.

Вообще-то для большинства давно уже наступил день, и народ в своих офисах поглядывал на часы, прикидывая, когда начнется обед. Но писатель М. работал по ночам, а спал, когда все шли на работу. И завтрак у него, получается, начинался в одиннадцать-двенадцать часов дня, а то и позже. Он всегда и всем говорил, что ночью пишется намного лучше: нет постоянного назойливого уличного шума, который слышен даже через тройные стеклопакеты. Никто не шаркает ногами над головой. Внизу никто не болеет громко за футбол… Что, футбол по вечерам, а не ночью? Ну, тем более — вот и вечером ведь не поработать из-за этого футбола. Ему, писателю М., нужна была тишина и темнота за окном.

Позвонили второй раз. Уверенно и долго. Без всяких там перерывов и фигурного выделывания какой-нибудь мелодии, как иногда получалось у кого-то из друзей. Правда, друзей давно не было. Потому что когда они были свободны, писатель М. работал. Рано или поздно они понимали, что, приходя к нему в свое свободное время, они убивают его музу, отнимают часы вдохновения, ломают настроение и в конечном итоге, отнимают деньги. Да, вот. Именно так — отнимают деньги. Это у них — твердая зарплата, разные там авансы и получки, премии и надбавки. А писатель М. зарабатывал именно тем, что сидел ночи напролет за клавиатурой компьютера и сочинял очередной роман из жизни очень среднего человека, попавшего в необыкновенные обстоятельства и в тех обстоятельствах вдруг возвысившегося и ставшего… Ну, кем он стал — это еще надо придумать. Но главное, потому возвысившегося, что душа у него была чистая и стержень какой-то внутри. Вот об этом набивал черные буквы на белом фоне писатель М.

Третий звонок.

— Кого это в такую рань несет? — возмутился писатель М., открывая стальную дверь.

У него было две двери. Когда всем ставили тяжелые стальные, он потребовал, чтобы старую не убирали. Теперь получался такой маленький тамбур — только ботинки поставить на порог — и полная звукоизоляция от лестничной площадки.

— Здравствуйте!

Дверь еще только открывалась, а хорошо поставленный голос уже произносил нужные и правильные слова об уважении и даже любви к автору многих бестселлеров. Но дело, мол, не терпит отлагательства. И дело это, между прочим, взаимовыгодно. И что никаких сетевых маркетингов, что вы, не подумайте чего, и не фанат никакой, нет, автографа или книгу просить не буду, и даже не молодой талантливый и многообещающий автор, пришедший к мэтру за помощью…

— Я не писатель, я — юрист по образованию…

— Ну и что? Я вот по образованию инженер, — буркнул писатель М., непроизвольно делая шаг назад и впуская незнакомца в прихожую.