Ганс Шерфиг - Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион

Однако лектор Карелиус настаивал. Истязания, которым он подвергся в полицейском участке, были настолько чувствительны, что, по его мнению, необходимо в интересах общества и в целях назидания наказать виновных. Ведь был нарушен закон, и нарушен самими блюстителями закона; если теперь же не вмешаться, то будет поколеблена вера в незыблемость права человека на неприкосновенность личности, та самая вера, которую он внушал ученикам в течение всей своей преподавательской деятельности. То, что с ним сделали, — случай совершенно неслыханный.

Адвокат заявил, что, к сожалению, подобные методы не являются неслыханными или необычными в столичных полицейских участках, и тот участок, куда был доставлен лектор, славится своей грубостью и суровостью обращения. Граждане не раз жаловались на полицию, показывая шишки и фонари под глазами и представляя врачебные справки, но еще не было случая, чтобы такие жалобы принимались во внимание. Решающим всегда было свидетельство самих полицейских. Известен, правда, один случай, когда судья при виде изувеченного человека выразил ему соболезнование, удивившись, каким образом всего за несколько часов его ухитрились довести в полицейском участке до такого состояния; это было самое большее, на что решился судья.

— Значит, вы думаете, что сами блюстители закона дадут ложные показания? — в ужасе спросил Карелиус.

— И даже с превеликим удовольствием! — ответил адвокат Гуль.

— Но я все-таки буду жаловаться!

Была составлена жалоба на имя директора полиции Окцитануса; кроме того, адвокат предложил своему подзащитному подвергнуться осмотру врача, который мог бы удостоверить повреждения, пока еще заметные на глаз.

Зато к обвинению в убийстве Карелиус отнесся с поразительным равнодушием. Это недоразумение, безусловно, должно разрешиться.

— А палка? Каким образом ваша палка могла попасть в квартиру по Аллее Коперника?

— Право, не знаю. По-видимому, я забыл ее где-нибудь, и она попала в дурные руки. За последние несколько лет я много раз забывал свою палку в самых удивительных местах, но мне всегда возвращали ее. Это просто какая-то счастливая палка.

Адвокат, однако, подумал, что вряд ли она принесла лектору счастье.

Карелиус решил, что его защитник очень симпатичный человек, одаренный и любезный. После ужасного судебного заседания приятно было поговорить с юристом, который стоит на его стороне и будет заниматься его делом. Это успокаивало. Адвокат Гуль предупредил своего клиента, чтобы он поменьше говорил со служащими полиции, и был очень удивлен, узнав, что Карелиус согласился подписать документ, составленный сотрудником уголовной полиции Розе. Он, со своей стороны, вовсе не уверен, что Розе так благожелательно отнесся к лектору, как тот вообразил себе. Зато адвокат утешил Карелиуса по поводу предстоящего ему восьминедельного пребывания в тюрьме. В качестве предварительного заключенного лектор может рассчитывать на всякого рода снисхождение и поблажки. Он сможет, например, получать с воли дополнительное питание, читать что угодно, кроме, пожалуй, газетных статей, посвященных его делу; сможет курить во дворе во время прогулок, сможет в своей камере в любое время опустить кровать и растянуться на ней. Дело обстоит не так уж плохо. Кроме того, он может получить свидание с женой и поставить у себя в камере ее фотографию. Теперь адвокат намерен изучить составленные полицией донесения, ознакомиться со всеми имеющимися материалами и лишь тогда побеседует с Карелиусом. Следует только иметь запас мужества, несмотря на то, что правосудие в этой стране вовсе не так совершенно, как лектор, по-видимому вполне чистосердечно, внушал своим ученикам; все же редко бывает, чтобы невиновного человека осудили за двойное убийство.

Собеседники сердечно простились друг с другом, и лектор выразил адвокату свою признательность. Затем он забрался в тот самый зеленый фургон для арестантов, который он так часто встречал на улицах, но никогда не видел изнутри. Конструкция этой машины оказалась весьма неудобной: пассажиры еле-еле могли втиснуться в крошечные, отгороженные друг от друга клетушки, где не было ни света, ни воздуха и где человек непрерывно испытывал позывы к тошноте.

Камера, в которую поместили Карелиуса в Южной тюрьме, была как будто несколько уютнее и более естественной формы, чем в «Ярде». Но и здесь стоял в нише четырехгранный горшок и даже плевательница; оба эти сосуда лектор был обязан опоражнивать и мыть во время ежедневного «парада горшков», который происходил ранним утром. В углу камеры был умывальник без крана — нажимаешь медную кнопку, и течет струя воды. Здесь Карелиус мог умываться, мыть свой обеденный прибор и жестяные тарелки, а также смачивать и полоскать тряпку, которой он дочиста вытирал пол. Однако руки можно было мыть лишь по очереди: сначала одну, потом другую, так как одной рукой приходилось нажимать кнопку; мыло попросту отсутствовало, поэтому ложка, нож и вилка только слегка ополаскивались под тоненькой струйкой холодной воды.