Пэлем Вудхауз: Том 12. Лорд Дройтвич и другие

Дэрек молча беспомощно злился. Из-за этих непрошеных союзников ситуация усложнялась в тысячу раз. Более проницательный, чем молодой Мартин, он уже заметил жесткие линии у рта матери и разгадал этот признак опасности. Стараясь отвлечь ее светской болтовней, Элджи выбрал несколько неудачную тему.

— Как прошло плавание через Ла-Манш?

Леди Андерхилл замутило. Ветерок донес до нее аромат сигары. Она прикрыла глаза, и лицо ее стало на тон бледнее. Заметив это, Фредди ощутил прилив жалости. Она, безусловно, язва и отрава, это да, но все-таки, милосердно размышлял он, старушка что-то позеленела. Проголодалась, скорее всего. Сейчас самое лучше — отвлечь ее от мыслей о еде, пока ее не приведут в ресторан да не усадят перед чашкой бульона.

— Немного укачало, да? — завопил он, и голос его пробежал по нервной системе леди Андерхилл электрической иглой. — Я боялся, что будет качать, когда прочитал прогноз в газете, — море обещали бурное. Значит, поболтало старую посудину?

Леди Андерхилл испустила слабый стон. Фредди отметил, что она стала зеленее, чем минуту назад.

— Есть какая-то странность в этом Ла-Манше, — раздумчиво заметил Элджи, выпуская освежающее облако дыма, — Знавал я ребят, которые по всему миру путешествовали легко и приятно. Огибали мыс Горн на парусном корабле, и всякое такое. Но Ла-Манш — нет! Тут они ломались! Уж не знаю, почему. Странно, но так уж оно есть!

— Я и сам из таких! — подхватил Ронни. — Чертово плавание из Кале каждый раз выворачивает меня наизнанку. Сражает наповал. Сажусь я на пароход, по уши набитый таблетками против морской болезни, думаю, ну, на этот раз одурачу их, и ровно через десять минут отключаюсь напрочь, а потом слышу: «Так-так! А вот и Дувр!»

— И со мной та же история! — согласился Фредди, ликуя, как гладко и легко катится беседа. — То ли от душного запаха машин…

— Ну нет, машины тут ни при чем, — вмешался Ронни. — Такого, по логике вещей, просто не может быть. Лично мне запах машин нравится. Вот хоть здесь, на вокзале, — все прямо пропитано машинным маслом, а я упиваюсь и наслаждаюсь. — Он шумно, с удовольствием вдохнул. — Нет, тут что-то другое…

— Ронни прав, — задушевно согласился Элджи. — Это не масло. Все оттого, что пароход подбрасывает вверх, а потом он ухает вниз. И так без конца — вверх-вниз! Вверх-вниз… — Он перебросил сигару в левую руку, чтобы правой поярче проиллюстрировать, как вздымается и падает пароход на Ла-Манше, вздымается и…

Леди Андерхилл, открывшая было глаза, увидела представление и быстро захлопнула их снова.

— Замолчите! — резко прикрикнула она.

— Да я только объясняю…

— Замолчите!

— О, как угодно!

Леди Андерхилл боролась с собой. Женщиной она была железной и привыкла побеждать слабую плоть. Очень скоро глаза у нее открылись снова. Она принудила себя, вопреки свидетельству чувств, признать, что стоит она на платформе, а не на палубе.

Повисло молчание. Обескураженный Элджи был временно выведен из строя, и у его друзей пока что ничего не подыскал ось.

— Мама, — заметил Дэрек, — у тебя было утомительное путешествие. Поезд так запоздал…

— А вот, кстати, насчет тошноты в поезде, — заметил Элджи, снова выныривая на поверхность. — От нее страдает множество людей. Лично я этого никогда не мог понять.

— Меня тоже в поезде не тошнит, — поддержал беседу Ронни.

— А у меня бывало, — вступил Фредди. — Я препаршиво себя в поезде чувствую. Пятна какие-то плавают, тяжесть в теле, вокруг все чернеет…

— Мистер Рук!

— Э?

— Буду вам премного обязана, если вы сохраните эти откровения для своего врача.

— Фредди, — поспешно вмешался Дэрек, — мама устала. Может, пойдешь, поймаешь такси?

— Ну, конечно, мой дорогой! Поймаю в один момент! Пойдем, Элджи! Шевели ногами, Ронни!

И в сопровождении своего воинства Фредди отбыл, весьма собой довольный. Он чувствовал, что помог Дэреку сломать лед, в полной безопасности проведя друга через первые неловкие минуты. Теперь можно удалиться и слегка подзакусить.

Глаза у леди Андерхилл сверкали. Были они маленькие, пронзительные и черные, в отличие от глаз Дэрека, больших и карих. Однако другие черты лица наглядно свидетельствовали, что они — мать и сын. Длинная верхняя губа, тонкий твердый рот, выступающий вперед подбородок и — фамильная черта — крупный, углом, нос. Большинство Андерхиллов вступали в мир с таким носом, словно намеревались вклиниться в жизнь и ледоколом пройти по ней.

— Еще немного, — напряженно проговорила леди, — и я бы избила этих несносных субъектов зонтиком! Одного я никогда не могла понять, Дэрек, почему ты выбрал этого слабоумного Рука в ближайшие друзья?