Юлия Климова - Оболтус для бизнес-леди

Она бы не торопилась, если была бы уверена в его чувствах, но последнее время все не так (это если не обманывать себя). Все не так!

Маша встала под тонкие струйки душа, недовольно пожала плечом и закинула голову назад. Настроение мгновенно испортилось. Она ожидала быстрой победы, триумфа, ей безумно хотелось, чтобы наследник империи «Пино Гроз» сделал ей предложение руки и сердца… Да много чего хотелось! Но Никита диктует свои правила. Он стал другим, независимым. И это очень неприятно. Смотрит на нее, впитывает взглядом, точно не видел миллион лет (впрочем, почти так и есть) и остается спокойным.

Совершенно невозможно его понять.

Маша вытерлась мягким махровым полотенцем, резко развернулась и молниеносно оценила свое отражение. Нет, никуда он не денется. Губы растянулись в улыбку, а полотенце упало на пол.

Никуда он не денется, и медлить она не собирается. Адрес главного ресторана «Пино Гроз» ей известен. Кажется, пора представить ее родственникам и друзьям.

Оля взяла вилку и положила ее обратно на белую скатерть, взяла нож и тоже вернула его на место. Отчего-то чесалась спина, побаливала пятка на правой ноге, лифчик, лишенный бретелек («Ловкость рук и никакого мошенства», – пошутила Полина, отстегивая бретельки), съезжал вниз. То есть он, может, и не съезжал, но казалось, будто сейчас все рассыплется в пыль, будто она Золушка, а стрелки часов уже тянутся к двенадцати.

Сказать, что она чувствует себя голой, – ничего не сказать.

Представить, какая сумятица терзает ее душу, не пережив такого же, – невозможно.

Полина… Она сказала «надо», и Оля согласилась. Нет, она не собиралась таким образом очаровывать Никиту, она пыталась стать свободной от страхов и переживаний. Правда, теперь у нее новые страхи и новые переживания. «И все-таки я хотела ему понравиться».

Оля покосилась на Никиту и решительно взяла вилку. Белкин уехал. Одной проблемой меньше. До младшего Замятина ей нет никакого дела…

Короткий курс самовнушения не помог. И как это раньше при помощи нескольких четких строчек ей удавалось сосредоточиться и взять себя в руки? Как?

О чем они разговаривают? Оля нервно скользнула взглядом по каждому сидевшему за столом и поняла, что они молчат. «Это у них шок от меня, – покусывая нижнюю губу, подумала она. – Не нужно было слушать Полину». Посмотрев на старшую сестру, она увидела, как та дернулась, и тут же вслед дернулся Андрей – кажется, только что его кто-то «совершенно случайно и очень осторожно» пнул ногой.

– Отличный сегодня день! – Он широко улыбнулся и тоже «совершенно случайно» коснулся локтем Полины. «Дорогая, ты довольна, я спас ситуацию?»

Оля неслышно вздохнула. Сколько сил ей потребовалось, чтобы уверенно дойти от входа в зал до столика, – и ноги дрожали, и екало в груди, и пальцы немели… А впереди еще вечер, бесконечно длинный вечер.

– Оля, можно пригласить тебя на танец? – раздался голос Никиты.

Не дожидаясь ответа, он встал, подошел к ней и протянул руку.

Лев Аркадьевич ритмично заработал челюстью, перемалывая рыбу не хуже кухонного комбайна.

Петр Петрович автоматически устремил взгляд на Егора, но тот продолжал «лоботрясничать» около Ивона Перро и никого утешать «добрым словом» не собирался.

Катюшка потянулась к бокалу с шампанским.

Поднявшись и пригладив шелк платья, Оля положила руку на широкую ладонь Никиты. Ладонь показалась горячей и… доброй.

Она больше не хочет с ним соперничать.

Она больше не хочет учить его жизни.

Она больше не хочет одерживать над ним хоть и маленькие, но победы.

Она просто хочет с ним танцевать.

– Спасибо, – ответил Никита и повел ее к музыкантам.

– За что? – поинтересовалась Оля, контролируя свои движения.

Никита улыбнулся. Все же она неисправима – обстоятельна, как всегда!

– За возможность прижать тебя к себе покрепче, – насмешливо сказал он, разворачивая ее к себе и прижимая.

В голове зашумело, щеки полыхнули огнем. Ну с чего вдруг она почувствовала себя юной девушкой на выпускном балу? Симпатичный мальчик совершенно не обращал на нее внимания, а тут вдруг пригласил на первый танец. И все одноклассницы стоят и смотрят. И конечно, больше никто не танцует. Оля качнула головой, прогоняя глупые сравнения, и отстранилась.

– Константин улетел в Париж, – напомнила она, превращаясь в строгую даму.

– Зануда, – сказал он.

– Разгильдяй, – тихо ответила она.

Нервы Петра Петровича эту картину категорически не выдерживали. Хорошо, что народ, пресытившись официальной частью и вкусным ужином, неторопливо потянулся к сцене – танцующих заметно прибавилось. Теперь Оля с Никитой не были как на ладони.