Пэлем Вудхауз - Том 14. М-р Моллой и другие

— А, понял, — сказал супруг, улавливая ход ее мысли. Он вполне способен был во всем разобраться, если изъясняли просто и без спешки.

— Так что фонарь нам понадобится. А поскольку Макака вломится в дом, когда там уже будем мы, нам не помешает, — добавила Долли, — прихватить мою клюшечку.

Мыльный молча кивнул. Сердцебиение лишило его дара речи. «Да, жена у меня!» — сказал он себе. Обо всем-то она позаботится, все в своей головке держит.

Путь из столицы в Вэлли Филдс можно проделать на поезде, автобусом или проехать часть дороги в трамвае, но если вы заторопились и расходы во внимание не принимаете, то быстрее будет взять такси. Так и поступили Мыльный с Долли, причем судьба уготовила для них машину новую и скоростную, хотя их распаленному воображению казалось, что она еле катится. Лишних слов сказано не было. В такие минуты редко удается завязать непринужденный разговор. Лишь когда они приехали на место, и сумрачный, необитаемый силуэт «Приусадебного мирка» утешил их, один из супругов решился заговорить.

— Похоже, его здесь нет, — сказал Мыльный.

— Будем знать точно, когда разведаем округу.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, если Макака здесь, он либо окно разбил, либо еще что-нибудь сделал, иначе как он войдет внутрь?

— А, понял.

— Обойди дом с той стороны, а я пойду по этой. У заднего крыльца они встретились.

— У меня все тихо, — сказал Мыльный.

— У меня тоже. Думаю, мы здесь вовремя.

— Ты меня немного напугала, солнышко.

— Да, положеньице — не сахар, — сказала Долли. — Ну, за дело.

Порывшись в своей элегантной сумочке, она вытащила резиновую дубинку и уверенным движением разбила кухонное окно. Для Мыльного, чья нервная система была не в лучшей форме, звук рассыпающегося в полночной тиши стекла прозвучал грохотом, с каким тысяча тарелок могла бы выпасть из рук тысячи поваров, и, затаив дыхание, он приготовил себя к появлению полиции, которая рванется вперед, выхватив из-за пояса дубинки. Этого не произошло. «Приусадебный мирок» и его окрестности той ночью входили в маршрут кузена Джорджа. В минуты противоправного вторжения бравый служака стоял под сенью куста у одного дома, отдаленного приблизительно на три четверти мили, и наслаждался сигареткой, о которой мечтал последние два часа. Для целостности картины скажем, что перебирал он и нежные мысли о Дженнифер Тиббетт, поскольку этому обыкновению в периоды ночных дежурств он следовал неукоснительно.

Войдя в кухню, Долли включила свой фонарь.

— Я иду наверх. Встретимся в гостиной.

— Фонарь будет у тебя?

— Ясное дело, у меня. Надо мне видеть, что я делаю, а?

— Еще трахнусь обо что-нибудь в темноте…

— Это сколько душе угодно, — снисходительно отозвалась Долли. — Никто тебя за руку хватать не будет. Тут у них — царство свободы, как говорит один легавый.

— Не говори мне о легавых, солнышко! Не сейчас, не в такой момент, — взмолился Мыльный. — Как-то мне это не нравится. И спускайся поскорее вниз.

Когда же она вернулась, его уже не обрадовала замшевая сумочка, покачивающаяся у нее на пальцах. На сумочку он почти и не взглянул, мысли его были заняты совсем другим.

— Вот что, — сказал он. — Ты не думаешь, что хата засвечена?

— Навряд ли. А что такое?

— Мне послышался один звук.

— Какой еще звук?

Мыльный пытался подобрать mot juste. [62] Точное определение (франц.).

— Как бы шебуршащий.

— Какой?

— Ну, шебуршащий такой. Я тут в темноте зондировал почву, и откуда-то шел шелестящий, шебуршащий звук. Как у привидений, — добавил Мыльный, по всей видимости, хорошо знакомый с их повадками.

— Это тебе мерещится.

— Ты думаешь?

— Ну! Извел себя совсем, лапочка, вот и померещилось невесть что.

— Может быть… — уныло протянул Мыльный. — Темно, жутко… Нет, как у домушника крыша не едет, если он каждую ночь вот так! Меня бы это довело до нервного тика. Ох, сейчас бы я выпил!

— А на кухне, может, что-нибудь есть. Возьми фонарь да сходи, посмотри.

— Тебе не страшно одной в темноте, мамочка?

— Кому, мне?! Не смеши меня! Вообще-то ничего не случится, если мы зажжем свет, надо только шторы задернуть. И я бы на пару дюймиков приподняла окошко. Здесь душновато. Если найдешь что-нибудь, притащи три стакана.

— Три?

— На тот случай, если Макака объявится.

— Может быть, нам выйти на воздух?

— Нет уж! Я хочу поглядеть на Макакино лицо. Любому человеку, знакомому с Макакой Твистом, подобное желание должно было показаться весьма экстравагантным, если не болезненным, но Мыльный ход ее мыслей уловил и захихикал.