Пэлем Вудхауз - Том 14. М-р Моллой и другие

— Ой, Господи! С какой стати?

— Именно этот вопрос я ей задал. Значит, наживаешь деньги на нефти, говорит она, так я поняла? А я ведь это знаю, миллионер ты мой заматеревший, сама в свое время вложила тысячу фунтов. В Ле Тукэ, три года назад. Припоминаешь? Мамочка моя, это та самая тетка из казино, про которую я тебе рассказывал, ну, которой я продал «Серебряную реку»! Ясное дело, я ее не вычислил. Когда мы заключали сделку, она была в темных очках, и потом, — сколько народу через меня прошло! Я, говорит она, считаю до трех, и если в тот момент, когда я скажу «три», ты еще не будешь подлетать к Америке, я тебе всыплю под трусы весь заряд. Ну что тут долго думать, намеки я понимаю. Чесать репу не стал, ушел от нее. И вот я здесь, солнышко. В девяносто девяти случаев из ста с такой байкой я бы пустым домой не вернулся. Жаль, конечно, но винить-то некого.

Долли проявила чудеса женской преданности.

— Я тебя, ластонька моя, и не виню. Ты-то сделал все, что мог сделать на твоем месте мужчина… ну разве что… Я вот думаю, не мог ты случаем нацепить ей стул на башку?

— Ноль шансов. Если бы я хоть раз дернулся или даже пальцем пошевелил, я бы здесь не сидел. Я бы лежал и краснел, а ты бы выковыривала из меня дробины щипчиками для бровей. Нет, тут все серьезно, — заключил Мыльный и поерзал в кресле, лишний раз представив себе, как все могло обернуться. Его ранимое воображение иногда преподносило вполне достоверные образы.

Долли насупилась, о чем-то неотступно размышляя. Более заурядная особа, наверное, была бы полностью подавлена финалом этой душераздирающей истории, но она никогда не позволяла временным неудачам вытеснить из ее памяти басню про Брюса и паука. [19] Роберт Брюс (1274–1329), с 1306 г. — король Роберт I, борец за независимость Шотландии. Потерпев в свое время поражение, увидал в пещере упорно трудящегося паука и решил возобновить борьбу. И с поэтом заодно смогла бы, пожалуй, признаться, что внемлет певцам, на сто ладов поющих нота к ноте, что тем, кто не отринул бремя плоти, заветных не стяжать плодов. [20] …отринул бремя плоти — см. «In Memoriam A.H.H.» Альфреда Теннисона (1809–1892).

— Нужно попробовать еще раз, — сказала она, и Мыльный вздрогнул так, словно бы перед ним материализовалась Лейла Йорк, а заодно и дробовик.

— Ты хочешь, чтобы я еще раз съездил в «Приусадебный мирок»?

— Нет, папуля, не ты.

— Но ты-то как ее сможешь заболтать?

— Ну, об этом мы еще сто раз подумаем. У меня кое-что наклюнется. Как представлю себе, что погремушки лежат на шифоньере, и в любой момент кто-нибудь может вытереть там пыль, так у меня все внутри дыбом встает. Вот что, лапуся, пойдем-ка пообедаем. Надо подкормиться после того, как ты прошел через такие… как это называется?

— Тернии, — подсказал мистер Моллой, который по роду занятий обладал значительным словарным запасом. — Если ты попал на тетку, которая жжет тебя насквозь глазищами, а палец держит на курке дробовика, то это называется «тернии», и если кто-то возразит, шли его подальше.

И все-таки ланч в таком местечке, как «Баррибо», помогает воспрянуть духом и стимулирует деятельность мозга. Hors d'oeuvres [21] Закуски (франц.). тихонько шепчут друг другу, что скоро проглянет солнце, холодный лосось в винном соусе пробуждает уверенность в скором появлении серебряной полоски на темном под завязку небе, а под фруктовый салат или другое украшение трапезы созревает твердое убеждение, что синяя птица, хотя и явно отлынивает в последнее время от службы, еще не ушла в отставку. В голове Мыльного так и не смогли просиять эти оптимистические выводы, — опустив очи, он целиком предался смакованию горя, зато Долли, едва отведав peche-melba, [22] Десерт, названный в честь оперной певицы Нелли Мельба (1861–1931). разразилась победным кличем:

— Мыльный, я придумала!

Мистер Моллой, который в этот момент ковырял в вазочке клубничное мороженое, дернулся так, что ложка, вылетев из рук, сделала смертельное сальто и шмякнулась на пол за его спиной.

— Что придумала, лапочка моя? Случайно не способ…

— Да. Полный блеск.

Окутавший Мыльного мрак чуть поредел. Изобретательность жены неизменно внушала ему уважение.

— Слушай, лапуся, ты ведь мне сказал, что в «Приусадебном мирке» прислуги нету. Теперь так. Эта Йорк и ее секретарша должны иногда выходить из дома, правильно? В магазин зайти, еще чего-нибудь.

— Да, наверное.

— И хата стоит пустая. Так что мне мешает туда нагрянуть, поторчать, пока не станет тихо, и просочиться внутрь? Тип этот уходит в свой офис рано утречком. Я спокойно подожду себе в садике перед «Мирной гаванью» и увижу, как они будут уходить.