Бренд Нокдаун и Ко. - Кот да Винчи

Когда Лео очнулся, он обнаружил на окнах изящных ящериц и гадюк. Видимо, они должны были отпугивать непрошеных гостей. В солнечном свете гадюки, казалось грелись на солнце, готовясь к ночной охоте, а в свете луны, высунув ярко красные языки, поджидали заблудших путников. Любой грабитель при виде такого впечатляющего террариума должен был броситься наутек. К сожалению, грабители отлично знали состояние финансов великого да Винчи, поэтому ящерицы и гадюки напрягались зря.

— Это я, — прожурчал за окном сладкий женский голос, — завтрак принесла.

— Джиневра, ты, что ли? — уточнил на всякий случай еще сонный, но уже бдительный Леонардо.

— Кто еще в такую рань попрется кормить непризнанного гения?

— Как, впрочем, и в любое другое время суток, — согласился Леонардо и направился к входу.

Джинни чмокнула его в небритый подбородок, сморщилась и сказала:

— Колючий! Изобрети себе что-нибудь, чтобы не кололось.

— Да я уж думал, — ответил Лео, позевывая, — есть одна идейка: бритва с тремя лезвиями. Первое чисто бреет, второе приглядывает за первым, третье пасет, чтобы не отупели первые два…. Эй! Ты чего? Ай!

Джиневра перестала щипаться и назидательно сказала:

— Сначала поешь, а потом будешь всякую ерунду придумывать.

— Ладно, — сказал Лео. — А твой этот… Джинаро Берлускотти! Опять спит?

— Как всегда, — Джинни беззаботно махнула рукой, — вчера три аншлага, так что закончили глубоко за полночь.

— А я тебе обновку изобрел, — похвалился Лео. — Смотри, какие тонкие, прозрачные, а растягиваются как…. Колготы называются.

— Давай, — Джиневра растянула колготы на руках. — Полезная вещь. В них лук можно хранить.

— Ага, — иронически согласился да Винчи, — ты еще скажи: прохожих грабить. Это же на ноги нужно надевать!

Но Джиневра уже развязывала узелок с завтраком: яичница с капустой. Это блюдо готовилось быстрее всего, а потому каждое утро Джиневра готовила мужу именно яичницу с капустой, чтобы, пока тот спал, отнести часть Леонардо. Через месяц совместной жизни можно было спокойно относить весь завтрак, так как муж есть яичницу категорически отказывался. Леонардо с Бестолоччи пока держались.

— Джинаро меня даже в свое концертное выступление включил. Теперь я помогаю ему в главном фокусе: когда муж заходит в шкаф, я читаю заклинание, и он исчезает, а потом я читаю другое заклинание, и он появляется, — похвастала Джиневра.

Тем временем к дому Леонардо да Винчи весь в мыле мчался курьер от Лоренцо Медичи. Лео жил не очень далеко, но лошадь все равно взмокла. Узкие флорентийские улочки и традиция выливать все в окна иногда приводили к более трагическим последствиям, чем тазик с мылом — для курьера Медичи.

В республике давно пора было изобрести водопровод, Лео даже нарисовал чертеж будущего сооружения. Но Медичи финансировать проект отказался. «У простых людей, — сказал он, — и так слишком мало развлечений».

Перед самым крыльцом всадник осадил лошадь так, что она встала на дыбы. Одним движением руки курьер развернул послание, другим — закрыл лошади глаза, пока та не рассмотрела гадюк и ящериц на окне, и прочел:

— Лоренцо Медичи желает видеть придворного изобретателя Леонардо да Винчи в родовом замке.

Видимо, глаза лошади были прикрыты недостаточно плотно. Зоркая кобыла все-таки рассмотрела оконный террариум и на словах «родовом замке» рванула в сторону этого самого родового замка. Посыльный поступил мудро: вместо бесплодных попыток утихомирить перепуганное животное он вцепился в гриву покрепче и предался изучению окрестных видов.

Леонардо порадовал такой торжественный вызов, он обещал неплохую поживу. Если дело было пустяковым, Медичи не брезговал заскочить в мастерскую да Винчи собственной персоной. А деньги Лео сейчас были нужны как никогда. Как, впрочем, и всегда.

— О! — сказал Лео, увидев голову диктатора.

Из-за шишки голова диктатора действительно напоминала букву «О», поросшую волосами и ушами.

— Спокойно, — сказал Медичи. — Хомо сум эт нихил хумани а ме алиенум путо.[ 6 6 Homo sum et nihil humani a me alienum puto — я человек, и ничто человеческое мне не чуждо (лат.) ]

Леонардо тайком полез в карман за разговорником.

— Латынь, Лео, твоя ахиллесова пята, — констатировал Медичи.

«Ахиллесова пята… — лихорадочно думал да Винчи, — это что-то из греческого».

— А между прочим, есть проект объявить латинский вторым государственным. Ладно, расслабься. В «маслину» будешь?