Бренд Нокдаун и Ко. - Кот да Винчи

Но Джинни уже вела стрельбу глазками на поражение. Тело гостя пришлось оттаскивать насильно.

— Я говорю, — крикнул Медичи Иоганну в ухо, — пообщайтесь с коллегой!

— Яволь, — пробормотал тот, очумело глядя на Джиневру.

— Этот херр, — пояснил глава государства, — тоже изобретатель. И такой же неисправимый романтик. Хочет втюхать нам какую-то печатную машину. Друк, да, Иоганн?

— Я! Я! — иноземец никак не мог оторваться от созерцания Джинни. — Друкмашине!

— Друк? — переспросил Лео. — Джинни, это точно русский! «Друг! Товарищ! Балалайка! Дыба!»

Да Винчи с трудом вспомнил несколько русских слов, которые он слышал когда-то от одного беглого со странным славянским именем Диссидент.

Иноземец почему-то никак не прореагировал на родную речь, только перевел непонимающие глаза с Джинни на Лео.

Но лишь потому, что, услышав «тоже изобретатель», Джинни тут же потеряла половину своей соблазнительности.

— А я Леонардо, — ответил да Винчи, не прекращая вращать педали.

Джиневра тем временем увлекла Медичи в сторону:

— Он что, действительно изобретатель?

— Самый известный в Германии.

— Такой же, как Лео?

— В точности.

— А в материальном плане, — спросила Джинни без особой надежды, — он тоже…

— Тоже.

Джиневра огорченно сморщила носик.

— Ну и ладно! — заключила она. — Все равно у них там в России дикость и медведи.

— Вообще-то он из Германии.

— Даже и не уговаривайте! Ладно, пойду рыбака ублажать.

Вернувшись к изобретателям, глава республики обнаружил, что они действительно нашли общий язык.

— Доннерветтер! — возмущался Иоганн. — Люфтваффе нихт!

— Ветер нормальный! — парировал Леонардо. — А люфт мы сейчас уберем.

После чего они перешли на вовсе непонятную смесь итальянского и немецкого, упорно принимаемого Лео за русский. Но большая часть общения состояла из выразительных жестов и не менее выразительной мимики. Какое-то время Медичи наслаждался общением гениев, но когда Лео слез с винтопеда и пошел убеждать оппонента врукопашную, решил вмешаться.

— Полегче, — попросил он да Винчи, — мне только международного скандала тут недоставало.

— Да я же наоборот! — воскликнул Леонардо. — Я же ему руку пожать! Он идею подсказал. Понимаете, тут разность давлений: снизу высокое, сверху низкое. Это же летать можно!

— Летайт нихт, — покачал головой Иоганн. — Нихт арбайтн!

— Мяуууу! — напомнил о себе Бес.

— Твой кот прав, — заметил Медичи, — ты лучше педали-то крути. А то от перегрева глюки начинаются, как у твоего обдолбанного учителя.

— Ничего вы не понимаете, — горько сказал Лео, но на место вернулся, — это же будет новое слово в технике. Летающий аппарат на винтовой тяге. Я назову его ветролет!

Немец насмешливо пфукнул.

— Ладно-ладно, — сказал Медичи, — не горячитесь. И без того жара неимоверная.

— Кстати, Лео, а сколько ты хочешь за эту штуку для создания искусственного сквозняка?

— Это прообраз ветролета, — угрюмо возразил да Винчи.

— Ну хорошо, сколько хочешь за прообраз ветролета для создания сквозняка? — хозяин Флоренции извлек мешочек с золотыми.

У Иоганна реакция оказалась лучше. Увидев мешочек, он схватил Медичи за руки и затараторил с необыкновенной скоростью.

«Лихо! — невольно восхитился Леонардо. — Вот если бы стрелы с такой Скоростью вылетали. Или, еще лучше, ядра».

Но додумать идею опять не дали. Медичи повернулся к Лео и пояснил:

— Кажется, у него есть идея лучше твоей. Я пока не понял, какая. Пойду с толмачом побеседую. А ты, чем вертолеты изобретать…

— …ветролеты!

— Тем более. Ты бы лучше для Моны Лизы портрет начинал писать. Мафия шутить не любит. А если шутит, то это еще хуже. Счастливо оставаться. Можешь не вставать.

Наступившая ночь особой прохлады не принесла. Приходилось писать картину, не вставая с винтопеда. Пока речь шла только о самом общем наброске, но линии на картине получались слегка кривоватыми, а мазки хаотичными. Лео набросал общие контуры фигуры, овал лица, задумался и принялся вычерчивать линию горизонта. Мысли Леонардо постоянно возвращались к будущему ветролета, поэтому горизонт получился тоже какой-то странный: с одной стороны ниже, с другой — выше.

— Потом переделаю, — решил да Винчи, слез с седла, которое уже натерло ему седалище, и направился к столу.

Ноги ныли, как после долгого бега. Леонардо почувствовал, что весь покрыт потом. «А ведь мой винтопед, — подумал изобретатель, — не только для обдува использовать можно. Это же отличное средство против избыточного веса! Надо Сфорца предложить».