Владимир Войнович - Фиктивный брак

О.Я вижу, у вашего Витьки язык слишком длинный. Да за такие разговоры знаете что бывает?

Н.А что? Что такое? Что я такого сказала? Ну, еврей, ну и что. Среди евреев тоже неплохие люди бывают. У нас директор, Борис Маркович…

О.Я не спорю. Может быть, ваш Борис Маркович и хороший, но разве можно сравнивать с Лениным?

Н.А вы Бориса Марковича знаете?

О.Не знаю и знать не хочу.

Н.Ну, вот и не говорите. Борис Маркович, между прочим, «р» выговаривает не хуже нас с вами. Не то что некоторые…

О.Ну, знаете. Это вы уж совсем. Да раньше за такое…

Н.Мало ли чего раньше было! А теперь за это не сажают. Теперь что хочешь, то и говори. Хоть про русских, хоть про евреев.

О.Я бы все-таки воздержался. Нет, вы не подумайте. Я лично против евреев ничего не имею. Это Трошин считает, что всё от них. Диабет его от евреев. Вывести, говорит, их надо всех, чтоб больше не было. А я этого тщательно не понимаю. Это даже противоречит основным положениям. Мы интернационалисты. Мы ко всем нациям терпимо относимся. И к плохим, и к хорошим. С другой стороны, и об экологии надо подумать.

Н.О чем?

О.Я имею в виду природное равновесие. В природе лишних организмов никаких не имеется. Одно выведешь, другое появляется. Еще худшее. Вот китайцы, допустим, воробьев уничтожили, и что получилось? Жуки всякие развелись, личинки. Рис весь поели, китайцам ничего не оставили. Опять пришлось воробьев за границей на золото закупать.

Н.Не пойму, что это вы городите. Евреи и воробьи. Какая связь?

О.А такая связь, что если природа без воробьев не обходится, так, может, ей и евреи для чего-то нужны.

Н.Еще б не нужны! Да у нас в салоне… если б не наш Борис Маркович… Слушайте, а я вчера анекдот слыхала.

О. (заинтересованно). Про евреев?

Н.Нет. Про Чапаева.

О. (поспешно). Политических анекдотов не слушаю.

Н.Да он короткий. Значит, Чапаев идет, а Петька сидит на дереве… Нет, наоборот, Петька идет, а Чапаев сидит на дереве…

О.Чапаев? Сидит на дереве? Ха-ха-ха-ха.

Н.Он сидит на дереве, а Петька идет… Ха-ха-ха.

О. (одновременно и сердится, и хохочет). Чапаев на дереве… Ха-ха-ха… Да что вы мне глупости рассказываете? Как это может быть: Чапаев — и на дереве? Он же не птица какая-нибудь, а народный герой. А вы: Чапаев и на де… (Не выдерживает и опять смеется.)

Н.Значит, Петька идет, а Чапаев…

О.Стоп! Стоп! Не хочу слушать! И вообще, в моем присутствии прошу сомнительных анекдотов не рассказывать. Чапаев не птица какая-нибудь, а легендарный герой. Он жизнь свою отдал, чтоб мы с вами сегодня жили в хороших условиях. И вообще, я принципиально против таких насмешек над самым святым, что у нас есть. (Помолчав.) Тем более что моего дедушку за анекдот расстреляли.

Н.Извините, я не знала.

О.Это, конечно, был перегиб. Во времена культа личности. Тем более что дедушка пролетарского происхождения. Его, конечно, потом реабилитировали. Бабушке компенсацию дали. Девятьсот рублей. Старыми деньгами. (Помолчав.) Теперь дело другое. Возвращение к ленинским нормам. Теперь за анекдоты не расстреливают. Теперь гуманность, больше трех лет не дают. Доверие нам оказывают. А мы им злоупотребляем.

Н. (поднимаясь). Ну, ладно. Я, пожалуй, пойду.

О.Куда это вы?

Н.Не знаю куда. К Витьке пойду.

О.Как это «к Витьке»?

Н.А в чем дело?

О.Да как это «в чем дело»? Что же вы, не понимаете?

Н.Не понимаю.

О.Да как это вы не понимаете? У вас, конечно, представления обо всем очень смелые. Но все-таки надо знать и границы. И потом, в какое же положение вы меня ставите? Я все-таки занимаю заметное место. Инженер-электрик. У меня диплом есть, авторское свидетельство и рекомендация. И я не желаю, я не допущу выставлять себя на посмешище. Я не позволю, чтобы про меня ходили всякие сплетни. Что моя жена гуляет с какими-то алкоголиками. Я не дам мне рога наставлять. Я вам не козел какой-нибудь, и не олень, и не этот… тур кавказский.

Н. (удивленно). Надо же, какой старомодный!

О.В этих вопросах — да, старомодный. В технике я признаю всё передовое и современное. И в электричестве разбираюсь, и в электронике, и на компьютере работать могу. Но в вопросах сексуальных не желаю знать никаких революций и жене своей налево гулять никогда не позволю.