Ефим Смолин - 192 избранные страницы

В восемь сорок пять утра Гудков сорвал пуговицы с одетой в телогрейку американки и потащил ее в спальню на железную кровать.

От первого же скрипа сработал звуковой датчик, дал команду на ножку кровати, она подломилась точно так же, как в родной гудковской коммуналке, и он вместе с дамой сердца оказался на полу.

Датчик давления, установленный под кроватью, послал сигнал на магнитофон. Тотчас послышались записанные на пленку голоса артистов:

- Васья, дафай выпьем!

- Дафай! Если ты меня уважайт.

- Я тебья ноу уважайт...

Эта фраза была сигналом для двух боксеров-профессионалов, ожидавших за стенкой: они тотчас стали лупить друг друга, один швырнул другого головой в стену...

Датчик, смонтированный в стене, сработал, послал импульс в специально совмещенный санузел: тотчас зашумел унитаз, закапала вода из крана...

Другой боксер полетел головой в стену, проломил дыру и с интересом уставился на барахтавшихся в панцирной сетке, как циркачи на батуте, Гудкова и его американскую подругу...

От всего этого Гудков почувствовал привычное возбуждение...

Но в этот самый момент один из боксеров снова полетел головой в стену, матрос с "Потемкина" слетел с крючка, и тяжелая рама упала на партнершу Гудкова...

Она вскочила с громким воплем, в чем была выскочила на улицу...

Президент понял, что американок, желающих вступить с Гудковым в интимные отношения, больше не найдется...

Он снова потянулся к телефону "горячей линии". На сей раз она работала...

- Да? Так вам в придачу к нашему голубю еще и голубку? - удивился на том конце провода Руководитель одной шестой части света. - Что вы за народ такой, американцы! Палец вам дашь - вы всю руку... Ну ладно уж, пришлю...

Вскоре гудковским семенем, можно сказать, засеяли всю Америку. Расчет оказался верным: подрастало поколение, устойчивое к СПИДу.

Но вот какая странная вещь: с приходом этих ребят на заводы и фермы почему-то стала падать производительность труда, продуктов стало меньше, а воровать стали больше. Люди стали роптать - сначала тихо, потом все громче, стали искать причину происходящего где угодно, только не в самих себе. И вот в октябре две тысячи семнадцатого вспыхнуло восстание и броненосец с революционными матросами вошел в Гудзонов залив...