Джером Джером - Веселые картинки

В тех случаях, где дело касалось его жены, знание света очень мало помогало Билли. Ему казалось, что общество страшно нуждается в мистрисс Дрейтон и будет неутешно там, где ее нет.

— Я предпочла бы побыть с вами, мой дорогой, отвечала она. — Я не хочу выходить одна, вы должны поправиться и брать меня с собой.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды вечером, когда она сидела одна, женщина, ухаживавшая за больным, тихо вошла к ней, заперла за собою дверь и подошла к ней.

— Я бы хотела, чтобы вы сегодня вечером куда-нибудь пошли, мадам, на час или на два. Я думаю, что это доставило бы удовольствие барину. Его очень мучит, что вы не выходите. Как раз теперь (женщина с минуту помолчала), — как раз теперь я хотела бы, чтобы он был совершенно спокоен.

— Разве ему хуже?

— Но, мадам, ему не лучше. Я думаю, я думаю… что мы должны повеселить его.

Почтенная мистрисс Дрейтон встала и, пройдя к окну, постояла с минуту, смотря на улицу.

— Но куда же я пойду! — сказала она наконец с улыбкой к женщине, — я никуда не приглашена!

— Не можете ли вы сказать, что вы приглашены? — сказала женщина. — Ведь теперь только семь часов. Скажите, что вы отправляетесь на званый обед; в таком случае вы можете возвратиться рано. Подите, оденьтесь и придите проститься с ним. А затем, войдите в комнату часов в 11, как будто бы вы только что возвратились.

— Вы думаете, что мне следует так сделать?

— Кажется, так будет лучше, мадам. Я бы хотела, чтобы вы это попробовали.

Мистрисс Дрейтон подошла к двери и сказала:

— У него такой острый слух, он будет прислушиваться к тому, как откроют дверь и как подъедет карета.

— Уж об этом я позабочусь, — сказала женщина. Я прикажу подать карету без десяти минут восемь, тогда вы можете доехать до угла улицы, выйти и пройти назад пешком. Я вас сама впущу.

— А как же возвратиться? — сказала она.

— Вы должны выйти из дому за несколько минут до одиннадцати, и карета вновь подождет вас около угла. Предоставьте все это мне.

Спустя полчаса, госпожа Дрейтон вошла в комнату больного в блестящем вечернем платье и бриллиантах. К счастью было не очень светло, так как в противном случае Билли мог возыметь сомнения относительно эффекта, который его жена должна была произвести, так как ее лицо было не совсем годно для званого обеда.

— Моя сиделка сказала, что вы идете сегодня вечером к Гривилям. Я очень рад. Я ужасно беспокоился относительно вас. Нужно же мне было улечься здесь как раз во время сезона.

Он взял ее за руки и посмотрел на нее.

— Как вы красивы, моя дорогая! — сказал он. — Уж ругают же они меня за то, что я вас держу здесь в заключении, как принцессу в замке колдуна. Я никогда не решусь опять встретиться с ними!

Он засмеялся, и в его словах чувствовалось удовольствие.

— Я возвращусь рано, — сказала она, — мне так необходимо прийти назад и посмотреть, что тут делается. Если вы будете дурно вести себя, я более никогда не уйду.

Они поцеловались и разошлись. А в одиннадцать часов она возвратилась в его комнату и сказала ему:

— Что за великолепный вечер я провела! — и похвасталась немножко своим успехом.

Впоследствии, женщина, ухаживавшая за больным, сказала ей, что в этот вечер он был веселее, чем во всякий другой день, поэтому такая комедия разыгрывалась ежедневно. То она отправлялась на завтрак к Редферну, то на бал, на концерт, на прием, на обед. Прохожие останавливались, чтобы посмотреть на исхудавшую, с покрасневшими глазами женщину, одетую как на бал и выходящую как вор из своей собственной двери. Я услышал, как однажды говорили о ней в одном доме, куда я зашел.

— Я всегда думала, что у нее нет сердца, но по крайней мере я считала ее умницей, — говорила одна женщина. — Нечего было ожидать, что эта женщина будет любить своего мужа, но, по крайней мере, незачем выставлять на вид, что она и знать не хочет, что он присмерти.

Сославшись на свое отсутствие из города, я спросил в чем дело, и все рассказывали мне одно и то же. Один заметил, два или три раза, ее карету у дверей ее дома, другой видел, как она возвращалась домой, третий заметил, как она выходила, но я не мог согласовать эти факты с тем, что знал о ней, и потому отправился к ней на следующий день вечером. Она сама открыла мне дверь.

— Я видела вас из окна, — сказала она, — войдите, но не говорите ничего.

Я пошел за ней. Она заперла за собою дверь. Она была одета в великолепный костюм с бриллиантами в волосах, а я смотрел на нее как на воплощенный вопрос. Она горько рассмеялась.