Виктор Билибин: Веселые картинки

Нас упрекают, что мы слишком односторонне смотрим на вещи, что мы смеемся надо всем, что мы во всем видим одну дурную сторону [1]. Ведь есть же светлые явления?!

Конечно, есть, и вот маленькая серия:

Иван был очень трудолюбивый мужичок. Труд укрепляет тело, а потому Иван был всегда здоров; он был благочестив, у него никогда не болели зубы и голова (мигрень), а на обед у него были по праздникам три блюда, например: первое – суп пюре или щи с пирожком, второе – рыба, соус провансаль или бефстроганов, третье – крем или мороженое. Кофе после обеда.

Иван пил умеренно, доставляя доход акцизному ведомству, но отнюдь не напиваясь пьяным, ибо у пьяниц печенка болит (см. картинки на улицах, решетках и здании Синода).

Иван ходил в русском национальном костюме, столь простом и вместе удобном.

Вечер. Квартира о пяти комнатах с кухнею, дровами, водою и всеми принадлежностями.

Лампа, наполненная лучшим американским керосином, освещает комнату.

Отец семейства, господин с лицом приличным, выбритый без малейшего пореза, сидит в кресле и читает какую-то московскую газету. Он чувствует, что душа его наполняется патриотическим воплем и народною гордостью.

Сынок-гимназист с наслаждением учит латинские неправильные глаголы и чувствует, что голова его «крепнет» с каждою минутою. Потом он еще с большим удовольствием накинется на греческий перевод и улыбнется, вспомнив о халве, рахат-лукуме и греческих губках: греческий язык, очевидно, развивает необычайно остроумие.

Дочь-невеста, со своими собственными волосами и в ботинках, сидела в темном уголке с женихом-офицером. Он был беден, но благороден и первый сшил себе новую форму, когда ее ввели. Он не рассчитывал на ее приданое, ибо ему было обещано место в театральной дирекции: здесь требуются военные люди для экономии и дисциплины. Они нежно разговаривали о погоде.

А счастливая старушка-мать вязала пятку чулка и, глядя на эту поэтическую сцену, думала о том, как на свадьбе своей дочери будет плясать польку-трамблян.

На нем чистая крахмальная рубашка, и в кармане у него всегда по крайней мере 3 рубля на мелкие расходы, ибо он завален хорошо вознаграждаемым трудом: писать купеческим отрокам поздравительные стихи ко дню ангела папенек.

Его пускают в дом даже к одному генералу, а так как он пишет или жалостные стихи о любви, или торжественные оды по случаю вскрытия Невы, благорастворения воздуха и изобилия плодов земных, то сам частный пристав считает его талантом и, не дожидаясь его просьбы, вошел с ходатайством о производстве поэта в околоточные надзиратели и о напечатании его сочинений на казенный счет с обязательною подпискою полковых библиотек и народных училищ.

Окончив с успехами, которые удивляли его самого, курс училища «статских юнкеров» и высшей школы верховой езды, он немедленно поступил на государственную службу с чином титулярного советника и вел себя образцово.

Правда, отдавая дань молодости, он задолжал по фальшивому векселю 10 000 рублей и однажды нечаянно поколотил французскую сироту у Дорота; но добродетельный его папаша заплатил и по векселю, и французской сироте.

Он ставил запятые по указанию начальства и целовал одной отдаленной, но пожилой родственнице ручки, и пр.; он скоро получил почтенное место начальника отделения.

Сторожа его уважают и, когда он приходит на службу, всегда первые ему кланяются, не дожидаясь его поклона.

Нас упрекают, […] что мы смеемся надо всем, что мы во всем видим одну дурную сторону. – «Осколочная» сатира в конце 1882 – начале 1884 года стремилась выступать в духе щедринской школы, которую постоянно обвиняла реакционная печать: «Человек, который ругает все и вся в продолжение 25 лет, который только ругает и больше ничего не делает, – это что-то чудовищное, ненормальное! А Щедрин – не случайность; он знамение времени. Он создал целую школу» («Московские ведомости», 1879, 2 октября).