Геннадий Емельянов - Арабская стенка

— Здравствуйте! — сказал в трубку Аким Никифорович с растяжкой и лениво, как большой начальник. — С праздником вас. С каким праздником? Так у нас каждый день — праздник. Посмотрите по календарю, я не успел посмотреть, милая. Кого надо? Мне бы Марию Игнатьевну на минуточку. Очень занятая? Я тоже очень занятый, но для Марии Игнатьевны всегда нахожу время. И она для меня — тоже. Пусть оторвется, у вас ведь там ничего не горит? Ну, вот. Зовите, у меня сейчас рапорт начинается, народ, понимаешь, подойдет. Мария Игнатьевна? — Бублик несколько помягчал голосом и даже слегка привстал на стуле. — Звонит вам тот самый Бублик. Да. Насчет шифера. Я тут обрешил вопрос, хотя все хотят шифера, а также половой рейки. И цемента тоже. Я решу, дам команду. Да, завтра. Но и у меня к вам есть просьбочка. Книга нужна дозарезу… Да. Художник такой есть. Кент. И написал он книгу «Прости, Господи». Нет такой книжки? Со слуха записывал. Да. С художниками мало дела имел, хотя слежу… Во, правильно — Кент. Рокуэдл. Точно! «Это я, Господи!» Не было и нет? Жаль. Что-нибудь найдется интересного, говорите? Так я сейчас подбегу. Хорошо. Минут через двадцать буду. — Аким Никифорович аккуратно положил трубку, вытер рот платком и подмигнул самому себе: и мы, дескать, не лыком шиты, и у нас при случае будет чем похвастаться. Вчера у Быковых произошла сцена, достойная удивления: хозяин во время шумного застолья, выбрав момент, вручил егерю толстенную книгу, сказав, что платит добром за добро и о просьбах друзей всегда помнит, Егерь до того растрогался, что упал на колени, глухо стукнувшись о ковер ногами, и благоговейно принял дар, потеревшись бородой о переплет. Оказывается, Васька, варначьего вида мужик, имеет высшее образование, получает на должности всего сто двадцать рублей и весьма доволен своим положением. Это бескорыстие настораживало. Не станет же человек с высшим образованием загибаться в глухомани ради одного лишь чистого воздуха! «Наверняка соболиными шкурками на черном рынке барыжничает, — определил Аким Бублик. — Знавали мы таких честных!» — И наметил для себя достать через егеря пару горностаев или лису, на крайность, одной весьма нужной даме. Ну, и «Рокуэлла Кента» тоже решил достать немедля, чтобы стоял дома на полке и чтобы Быков, приглашенный однажды в гости, увидел книгу и, конечным делом, удивился: да ты, мол, брат, не лыком шит! «Следим за веяниями, не отстаем», — наметил себе ответить Бублик с этакой светской рассеянностью.

Аким Никифорович заглянул в свою записную книжку и написал карандашом фамилию художника. «Значит, Кент. Будем иметь в виду».

…Во дворе треста, тесном и гулком, стояла черная «Волга» управляющего, шофер Гоша, с усиками и кавказским профилем, через пляжные очки читал газеты и позевывал, прижимая ко рту кулак. Аким Бублик скатился с крыльца и прилип к стеклу кабины. Гоша лениво положил газету на сиденье и снял очки.

— Подбрось!

— Куда это?

— Тут недалеко. Срочно, понимаешь!

— Недалеко, так и пешком пробежишься, пузо растрясешь.

— Тороплюсь.

— А ты — бегом, — Гоша зевал неудержимо, ему было скучно. К Бублику он не испытывал ни любопытства, ни почтения, мог отвезти его, куда просит, мог послать, куда захочется — в зависимости от настроения. Но тут Гоша вспомнил про баню в таежной деревушке и подобрел: — Садись, прокачу, пока начальство заседает.

В библиотечном коллекторе заведующая сунула Бублику тонкую книжечку, завернутую в грубую бумагу, велела заплатить шестьдесят пять копеек, скупо кивнула, занятая по горло, напомнила, что, может быть, завтра заглянет в трест, согласно договоренности. Бублик поклонился, несколько угнетенный величием заведующей, женщины нестарой, красивой и с холодным министерским лицом, рысью кинулся к машине, поставленной на виду, под окнами коллектора, опасаясь, что шофер Гоша ради мелкой шутки уедет без него.

За столом в своем кабинете Бублик, торопясь, развернул хрусткую бумагу и прочитал на обложке дешевого переплета «Женская сексопатология».

Книжка, действительно, стоила шестьдесят пять копеек, издана была в Москве, автором ее был некто А. М. Свядощ.

«За кого она меня принимает! — возмутился Бублик. — Интересно, говорит, кукла!» Аким Никифорович осторожно и с некоторой брезгливостью переворачивал книжку в руках и не мог решить: или ему оскорбиться, или поблагодарить за великое одолжение. Тут в кабинет с вывеской «Заведующий сектором нестандартного оборудования» забрел из проектного отдела Боря Силкин, баловень судьбы, лауреат Государственной премии, полученной с группой авторов, в числе которых был и управляющий Быков, молодой специалист. Боря делал свою работу вроде бы спустя рукава, походя, но обязательно оригинально, жизнерадостно. Он вообще не умел унывать и большую часть рабочего времени проводил в трестовских коридорах, тем не менее в его голове постоянно свершался таинственный процесс по линии гражданского строительства — там складывалась цифирь, чертились схемы, рождались в общем дерзновенные замыслы. Боря Силкин, брюнет, был пострижен под «бокс», по давнишней забытой моде, и лишь эта деталь несколько выделяла его из толпы, роковая же печать гениальности начисто отсутствовала на его круглом и добродушном лице.