Андрей Кивинов - Три дня без любви

И что теперь делать? Даже если Лерка не видела репортажик, то обязательно найдутся добрые друзья, которые видели. И непременно перескажут во всех подробностях, да еще от себя добавят. А значит, обратной дороги к семейному очагу нет.

Квартиру он, конечно, оставит ей, несмотря на то что оформлена она на обоих — в равных долях. Сам вернется к матери. А как быть с ипотекой? Лерка не потянет. Но это не его проблемы. Пускай культурист платит.

Лешку жалко… Как ему все объяснить?

Черт, всего три дня назад у него и в мыслях не было, каким образом делить жилье! Что придется приезжать к Алешке по выходным! В лучшем случае. Что не услышишь больше командного баритона тестя: «Цельсь! Огонь!» Кто бы мог подумать, что какая-то долбаная вирусная атака в одночасье способна перевернуть жизнь ни в чем не повинного человека!

Он вспомнил разговор с Сандрой Брюсовной. Женщины обижаются на замечания. Да, как-то он намекнул Лерке, что за фигурой надо следить.

— Тебе не нравится моя фигура? — обиженно спросила она. — Что тебе еще не нравится?

— Нет, я же ничего не сказал про твою фигуру. Я вообще… что за любой фигурой надо следить.

Он вообще, а она поняла в частности. Не нравится фигура? Что ж, найдутся те, кому понравится. Вот и нашелся.

Самое обидное, накануне этого разговора он ползал по Сети. И совершенно некстати выскочило окно, рекламирующее продажных фотомоделей. Некстати, потому что в этот момент в комнату вошла Лерка.

— Девочек разглядываем?

— Да это случайно, — начал оправдываться Вадик, — само выскочило.

— Ничего случайного в этом мире не происходит.

Вадик тогда не понял, в шутку она или всерьез? Получается, всерьез.

Наконец он все-таки заснул, решив руководствоваться народной приметой, что утро вечера мудренее.

Но утро принесло новые проблемы. Когда Вадик жевал заботливо приготовленный Никитой бутерброд с засохшим плавленым сыром, запиликал городской телефон. Это оказалась мама. Не смогла дозвониться на мобильник, поэтому перезвонила Никите.

— Что-нибудь случилось, ма?

— Тебя срочно разыскивают в банке. Какой-то Артур Андреевич. — Мать продиктовала номер.

— А Лерка больше не звонила?

— Нет. Ты можешь наконец объяснить, что там у вас случилось?

— Это не телефонный разговор. Приеду, расскажу.

— Когда приедешь?

— Сегодня… Или завтра.

Судя по ее репликам, вчерашнего репортажа она не видела. Она вообще не смотрит криминальные программы и сериалы, предпочитая бокс, футбол и бои без правил. Да еще «Тачку на прокачку» на MTV с Экзибитом. Все-таки мать-одиночка. А Экзибит фактурный чел.

Артуром Андреевичем звали не непосредственного начальника, а заместителя управляющего. Именно его должность Вадик незаконно присвоил, отправляясь с девчонками в баню. Его звонок не сулил ничего хорошего. Но Вадик не стал прятать голову в песок. Набрал номер.

В отличие от матери, Артур Андреевич криминал уважал. Потому что, по слухам, в недавнем прошлом входил в крупную организованную преступную группировку на правах одного из лидеров. Но вину человека, как известно, может установить только суд. Даже если он самый гуманный. Несмотря на то что Артур Андреевич формально не был признан преступником, он покаялся в церкви, устроился на работу в банк и учредил благотворительный фонд «Возмездие», помогающий жертвам насилия и беспредела.

Разговор с подчиненным занял не более минуты. «У нас авторитетное учреждение, и в нем должны трудиться авторитетные люди. А не те, которые, прикрываясь больничным листом, шарятся по борделям. Особенно во время мирового экономического кризиса. А уж если шаришься, так не попадайся».

Оправдания не принимались. Потому что в кадре не было человека, похожего на Вадика. В кадре был именно Вадик. Которому теперь предлагалось срочно зайти в банк и написать заявление об уходе по собственному желанию. То есть стать безработным без выходного пособия.

— Но я же не нарушал трудового договора… Почему по собственному? — скорее формально, нежели от чистого сердца протестовал он.

— Потому что в противном случае ты действительно окажешься на больничном. На настоящем больничном.

Больше Вадик не протестовал. Догадался, что телесюжет всего лишь хороший предлог, чтобы избавиться от лишнего рта во время кризиса. И посадить на его место другой рот. Но более интересный с точки зрения протекции.

Он положил трубку и вернулся в комнату, где Никита внимательно рассматривал в зеркале свежеприобретенные ранения на физиономии.