Мирсай Амир: Рыбацкие байки

Фаниль только улыбнулся. Видимо, он, как и мы, уже не раз слышал эту историю.

— Ну, так вот,— сказал Мухаметша, когда принесли коньяк.— Тази знает одну деревушку на Каме, прямо против нее прекрасное рыбное место. Едем туда.

— На Каме? Так это же шестьдесят километров, не меньше! — воскликнул с испугом Фаниль.

— Шестьдесят только до устья Камы,—спокойно ответил Тази.— А там еще километров тридцать — сорок надо накинуть до деревушки.

— Вот это командировочка! Как же мы туда подскочим?!

— На попутной, по тракту. Там ежеминутно машины пробегают, на любую садись.

Фаниль успокоился. Мне даже показалось, что он обрадовался. Мы тоже обрадовались. Что ни говори, а хорошо, отправляясь в трудную дорогу, иметь рядом с собой молодого, сильного и всегда готового тебе помочь попутчика.

Договорились, что поедем под выходной день, и мирно разошлись по домам. И никому из нас даже в голову не приходило, какие неприятности ожидают нас в этой поездке!

Не стану описывать наши дорожные мытарства. Скажу только, что ни у кого из нас не хватило бы решимости на ночь глядя, зимой, стоять на дороге с туманным расчетом остановить попутную машину, если бы все мы не были рыболовами. Страсть к рыбалке превозмогла все — и наш возраст, и наши хворости.

Сначала ехали в машине. Потом километра три в темноте плелись пешком. Наконец добрались до деревни, о которой говорил Тази. Вокруг темнота, ни одного светлого окошка, и только над входом в сельпо тускло светила маленькая лампочка.

Но Тази оказался на высоте и провел нас точно к тому дому, который был нам нужен. Гуськом мы вошли во двор. В окне избы горел яркий свет, а окна на улицу, надо полагать, были занавешены. Дверь в сени оказалась приоткрытой. Тази не стал стучать, а смело, как завсегдатай, распахнул ее настежь, и мы вошли в избу. Остановились в передней комнате, отгороженной фанерной перегородкой. Во второй комнате сидели и шумно ужинали за большим столом пять-шесть мужиков. Все они были заметно навеселе и не обратили на нас внимания. Тази тоже не обратил на них внимания и спокойно, негромко, будто звал свою собственную Лену, окликнул кого-то:

— Машенька!

Сейчас же на его зов к нам вышла улыбающаяся русская женщина — она была одета в цветастый сарафан, на плечах лежала теплая шаль. Мне она показалась очень молодой. Но, может быть, с точки зрения Фаниля она была и не такой уж молоденькой.

Увидев Тази, хозяйка просияла.

— Здравствуйте, Тарас Григорьевич! Милости просим!

Мы переглянулись, пряча улыбки. Мухаметша тихо по-татарски, чтобы хозяйка не поняла, сказал мне:

— А по фамилии он, надо полагать, Шевченко. Тази стал представлять нас Маше по очереди.

— Знакомьтесь. Это мой друг Мухаметша.

— А по-русски как это будет? — спросила Машенька.

— По-русски это будет Михаил Юрьевич! — сказал Мухаметша очень серьезно и пожал Машенькину руку.

Таким образом, в нашей компании кроме Шевченко оказался еще и Лермонтов! Я хотел было назваться Александром Сергеевичем, но язык не повернулся, и я сказал Маше мое заранее приготовленное на такие случаи русское имя Михаил. Вот так мы и стали с Мухаметшой тезками. Что касается Фаниля, то он назвал себя Федей. Просто Федя.

— Мамаша как, ничего? — спросил Тази приветливую хозяйку.

— Жива-здорова, что ей сделается. На своем посту — вон, на печке.

Тази показал глазами на галдящих за столом мужиков:

— А это кто? Уж не пир ли по случаю возвращения вашего Вани?

— О Ване ни слуху ни духу! А эти... такие же рыболовы, как вы.

— Если ничего плохого про Ваню не слышно, значит, он скоро вернется к вам!

— Зачем ему я? Наверное, нашел себе какую-нибудь кралю помоложе!— сказала Машенька со вздохом.

— А вы разве не молодая и не красивая?- Ты что думаешь на этот счет, Михаил Юрьевич?

Михаил Юрьевич, он же Мухаметша, растянул рот до ушей и сказал:

— Я лично, как только перешагнул порог этого дома, так глаз не могу отвести от прекрасной Маши! Почему это так всегда бывает на свете: как чужая жена, так обязательно она и молодая, и красивая?

Машеньке тирада нашего Михаила Юрьевича пришлась не по вкусу, она нахмурила брови и сказала:

— Будет вам! Чай станете пить? У меня в печке я каша есть, и молоко, может быть, покушаете?

Мы отказались. Тази достал из дорожного мешка копченую колбасу и вручил этот гостинец нашей хозяйке. Сами мы кое-как перекусили и устроились на ночлег тут же, в передней комнате.