Сергей Кобах - Вверх тормашками – вниз Аджикой

Особенно опытных гостей Напа узнавал по видимым из его засады частям тела, по пяткам. Вполне возможно, что где-то там, глубоко под диваном, у него была своя личная картотека с изображением пяток своих врагов. И именно по ней он их идентифицировал и исходя из имеющейся информации избирал тактику нападения.

Но гости тоже были не с попугайными мозгами. Некоторые из них, перемещаясь по залу, делали ставку на скорость, так что Напа просто не успевал привести свой клюв в боевое положение. Если такое случалось, то Напа злобно плевался и обещал себе впредь быть повнимательнее.

Некоторые гости делали ставку на реакцию и контратаку. В тот момент, когда Наполеон, тихий, как ночь на Тибете, выскакивал из-под дивана и, радостно ухмыляясь, несся навстречу приключению, опытный гость разворачивался и выставлял ногу в направлении Наполеона. Напа, завидев несовпадение расчетного расстояния до цели, пытался резко затормозить на лакированном паркете, но ему это редко удавалось. Даже перестав перебирать ногами, он все равно скользил достаточно быстро и через секунду утыкался ноздрями в выставленную ступню. После чего, напрочь забыв о цели своего нападения, он озадаченно хрюкал, брезгливо встряхивал перьями и, гордо выпрямив спину, с достоинством президента ковылял в свое газетное гнездо.

А потом он умер. Это, наверное, на свободе попугаи живут триста лет, а в московских квартирах срок жизни сокращается очень сильно. Да и, наверное, не только у попугаев.

В поселке, где я прожил детство и часть юности, были лужи. Ну и что, спросишь ты, лужи есть везде, и что тут какого? Ну, в общем-то ты прав, лужами наша страна богата, как и идиотами, но в моем поселке были не просто лужи. Это были ЛУЖИ! Особенно весной, когда начиналось половодье и вечная мерзлота нехотя отдавала капли воды, которые, собираясь в маленькие ручейки, стекали в одно место, где и образовывалась лужа.

Лужа — это не просто мелкий водоем с грязной водой. Лужа — это место, где мы с друзьями играли во всякие очень неполезные, а временами просто опасные для здоровья игры.

Одной из них было плавание на плотах. Сейчас трудно понять все удовольствие, которое получал я, худощавый пацан в теплых трениках с вытянутыми коленками, в старой болоньевой куртке и в шапочке-петушке, когда, оттолкнувшись длинным шестом от берега, направлял свой трудноуправляемый плот на середину огроменной лужи. «Огроменной» — это не преувеличение, ибо расстояние от берега до берега было метров семьдесят.

Зато какая была радость, когда, доплыв до середины лужи, прекращаешь направлять плот шестом и отдаешься воле ветра. А ветер, переменчивый по пять раз за минуту, мог часами гонять тебя по луже, по этому маленькому морю, и ни разу не причалить к берегу.

…В этот раз необычайно добрая судьба послала нам три больших куска пенопласта. Не те огрызки, на которых мы до этого плавали, рискуя свалиться в мутные весенние воды, а настоящие огромные квадратные и толстые куски! Хотя судьбе весьма сильно помог Вадик, который и стащил этот пенопласт на одной из многочисленных строек. По его словам, за ним даже гналась тыща прорабов, но он, геройски перебирая ногами, обутыми в старые кеды, и произнося заклинания, преимущественно нецензурные, смог оторваться от преследователей. Иначе, по его же словам, «они бы мне этот пенопласт в ж… засунули, а из остатков гробик бы сколотили».

Мы, конечно, все поохали над геройством неслыханным и возрадовались изрядно.

Теперь у нас в наличии была целая эскадра! Это тебе не один мелкий кусочек, за который приходилось воевать с соплеменниками. Теперь судов хватало на всех, и даже на вечно гугнивого Вову, маменькиного сынка, отличника и ябеду.

Первым, по праву добытчика, плот опробовал Вадик. Плотик был что надо! Большой и устойчивый, он плавно скользил по воде, навевая фантазии о бескрайнем океане, пиратах и красивых пленницах из параллельного шестого «А».

Полдня мы лихо плавали по луже-океану, оттачивая мастерство то лоцмана, то рулевого. Плоты сталкивались, шесты скрещивались, брызги летели… Война была в разгаре.

И тут на берегу появился мужик. Некоторое время он пристально смотрел на нас, курил папиросу и о чем-то думал. После чего призывно замахал руками, предлагая заканчивать баталии и пришвартовываться в порту приписки. Мы сразу и все вместе сильно очканули, потому что вариантов не было. Это был один из прорабов, у которых наш сильный и смелый Вадик из-под носа угнал пенопласт.