Дмитрий Шерих - «А» упало, «Б» пропало… Занимательная история опечаток

Проскочит, это уж точно!

Что ж, выходит, с опечатками плохо боролись? Как бы не так! Знаменитый венецианский издатель Альд Мануций сражался с опечатками в своих книгах не за страх, а за совесть. Создал даже «Новую академию» — своего рода коллегию из 30 ученых мужей, которые собирались по назначенным дням и тщательнейшим образом выверяли набранные листы. Этого мало: Альд Мануций стал вывешивать пробные оттиски на публике, обещая вознаграждение за каждую замеченную опечатку или иную оплошность. Удалось ли ему избежать опечаток в своих книгах? Увы!

Шотландский издатель Роберт Фулис из Глазго пошел по той же тропе: в 1744 году он твердо решил издать сочинения Горация без каких‑либо опечаток. Для этого вычитанные корректурные листы книги были вывешены на воротах местного университета, и каждому нашедшему опечатку было обещано вознаграждение. Да какое — 50 фунтов стерлингов! Когда книга вышла, в ней было найдено шесть неисправленных ошибок. В истории этот том известен под слегка ироническим (потому что в кавычках) именем «безупречного» Горация.

Нечто похожее случилось и тогда, когда к изданию готовилась знаменитая «Утопия» Томаса Мора — книга, в которой описано идеальное государство будущего. За печатью книги внимательно надзирали Эразм Роттердамский и Петр Эгидий, два знаменитых гуманиста и друга Томаса Мора — люди широко образованные и весьма тщательные. Они высоко ценили «Утопию» и приложили все усилия, чтобы книга вышла без опечаток.

Первое издание книги вышло осенью 1516 года в бельгийском городе Лувене, и издатели уверяли, будто «Утопия» напечатана «весьма тщательно». Однако это была настоящая утопия: опечаток в томе оказалось более чем достаточно. Еще менее исправным оказалось второе издание «Утопии», вышедшее годом позже в Париже (правда, уже без присмотра великих ученых). И только третье издание, затеянное Эразмом Роттердамским и вышедшее в Базеле, оказалось более или менее благополучным в отношении опечаток.

Время от времени издатели и авторы предпринимали настоящий натиск на опечатки. В 1783 году вопросом вплотную занялся некий англичанин с распространенной фамилией Джонсон — и по результатам своих трудов опубликовал заявление: якобы он «нашел способ, с помощью которого опечатки делаются невозможными». Как водится, громкое сообщение не могло обойтись без славословий в адрес властей — дабы власти оказались к открытию более милостивы. Упоминалось у Джонсона и имя Его Величества короля Георга III.

Его Величество по–английски — это His Majesty. Однако напечатано было чуть иначе: His Najesty.

Похожий конфуз пришлось пережить французскому географу Конраду Мальт–Брюну, написавшему на рубеже XVIII и XIX столетий множество объемистых трудов. Причем французу не повезло вдвойне, ведь опечатку он заметил вовремя и дважды указал на нее типографам. Но из этого вышло нечто неожиданное…

Описывая одну гору, Мальт–Брюн назвал ее высоту: 36 000 футов над уровнем моря. Хватил, надо сказать, лишнего, ведь гор высотой около 12 километров на Земле просто нет. Впрочем, что удивляться: тогда география была во многом наукой приблизительной, а белых пятен на картах хватало…

Итак, 36 000 футов. Однако наборщик был невнимателен и набрал цифру с еще одним лишним нулем: 360 000 футов. 120 километров ввысь — это уже всем горам гора!

Мальт–Брюн на полях корректуры внес исправление. Но наборщик снова оплошал. Исправление он истолковал неверно и добавил еще один ноль, пятый по счету. Вышла гора высотой 1200 километров…

Читая вторую корректуру, географ пришел в бешенство. А на полях написал гневную сентенцию: «36 миллионов ослов! Я писал 36 000 футов!»

Как гласит история, книга вышла в свет с таким текстом: «Самое высокое плоскогорье, на котором проживают 36 000 ослов, простирается над уровнем моря на высоте 36 миллионов футов».

Мальт–Брюну еще повезло: кажется, никто из читателей и ученых оппонентов не стал упрекать его в незнании предмета. А как было бы легко ущучить географа: 36 миллионов футов — что за абсурд, в конце концов! Что за профанация науки!

Великому Исааку Ньютону в подобной ситуации повезло меньше. В одном из его трудов наборщик тоже прибавил лишний нолик — к числу, определяющему расстояние от Земли до Солнца. Расстояние стало в десять раз больше, и оппоненты Ньютона принялись укорять ученого в допущенном ляпсусе. Они упирали на то, что этот добавочный ноль — не типографская опечатка, а непростительная ошибка автора.