Аркадий Аверченко - Подходцев и двое других

– Да ведь тебя тогда все равно уже не будет!

– Ну, знаете, если такое сокровище раскричится, так и через три улицы слышно!.. Ну, вот и готово. Ничего, Громов, я сам. Чемодан не тяжелый.

В этот момент на площадке раздались шаги, и в дверь кто-то постучался.

– Она – пролепетал Клинков и, весь вспыхнув, без сил опустился на чемодан.

– Войдите!

В комнату вошел человек, по внешнему виду очень смахивавший на денщика.

– Первые его слова, – шепнул Подходцеву Громов, – будут: «Так что…»

– Так что, – сказал денщик, – барыня кланяются, и вот от них записка, сами же они в своем местонахождении, уехамши.

Подходцев, как человек с наибольшим самообладанием и авторитетом, прочел записку и засмеялся:

– Распаковывайся, Клинков!

– А что?!

– Дайте полковнику на чай и отпустите его. До свиданья, полковник!

– Вот, господа, ценный автограф: «Извините, что прощаюсь не лично, а письменно. Зайти к вам не могу. Почему? – секрет. Спасибо вам за хорошее отношение. За вещами пришлю, а Валю отведите к папе. Может быть, вы когда-нибудь меня поймете… Преданная вам М.».

– Та-а-ак… Заметь при этом, что вещи у нее поставлены на первое место, а Валя на второе, – скорбно заметил чадолюбивый Клинков.

Громов пожал плечами:

– Ну, это ничего не доказывает. Она, вероятно, была очень взволнована.

– Бедный ребенок, – прошептал Подходцев.

– Бедная мать, – сказал Громов.

«Бедный Клинков», – подумал про себя эгоист Клинков.

– Клинков! Ты заменял девочке мать, ты и веди ее к отцу!

– Да, но ведь я не знаком с ним, а вы знакомы.

– Знаешь?.. Такое знакомство, как у нас с ним, всегда проиграет перед незнакомством, – заметил, успокоившись раньше других, Подходцев, хотя губы его нее еще дрожали. – Ну, в таком случае пойдем втроем.

– Как, ты не спишь? – удивился Клинков, зайдя в маленькую комнатку.

– Да, ты мне рассказал такую страшную сказку, что я не могла заснуть.

– Все к лучшему, мой юный друг, – сентенциозно заметил Клинков, натягивая ей чулочки. – Страшная сказка пришлась кстати.

– Куда мы? – удивилась девочка.

– К папе. Видишь ли, там, собственно говоря, мама… то есть ее еще нет, но когда-нибудь она придет. Да! Наверное. Этим всегда кончается – верь мне, цыпленок, – так говорит мудрый Клинков…

Кандыбов уже собирался спать, когда раздался звонок в передней, и три друга, эскортировавшие крохотную девочку, предстали перед изумленным хозяином.

– Что это значит? – сурово спросил он.

– Прежде всего – уведите девочку. Глаша, или как вас там, извиняюсь, не знаю – возьмите ее, – распорядился Подходцев. – Вот… А что касается нас, то… простите, мужественный старик, что я о вас худо думал. Нас ввели в заблуждение, и первое наше впечатление в том и другом случае оказалось… гм! обманчивым. Ваша жена… да вот, лучше всего прочтите записку!

Мужественный старик прочел записку, нисколько не удивился и потом спросил:

– А чего, собственно, вы впутались в эту историю?

– Единственно из доброты, – угрюмо сказал Подходцев.

– Думали: страдающая мать, осиротевший ребенок, – сокрушенно подхватил Клинков.

– А дочка у вас чудесная, – похвалил Подходцев. – Как вы могли отдать нам ее, не понимаю! Повесить вас за это мало!

От похвалы дочери старик расцвел так, что даже пропустил мимо ушей неожиданный конец фразы.

– Славная девчонка, не правда ли?

– Очаровательная. Нам будет без нее скучно, – вдруг выступил вперед Клинков. – Вы будете иногда отпускать ее к нам? Кстати, – вспомнил он, вынимая из-за пазухи знаменитую громовскую корову. – Вот ее корова. Передайте ей. Молока не дает, но зато и сена не просит.

– Откуда эта корова?

– Громов подарил. Чудесная девочка!

Надо знать отцовское сердце, чтобы допустить, казалось бы, невероятный факт: через полчаса три приятеля сидели у гостеприимного хозяина в его столовой, чокаясь старой мадерой и запивая свое горе, каждый по-своему: Клинков с Подходцевым шумно, Громов – угрюмо, молчаливо.

– Что это он такой? – участливо спросил хозяин.

– У него большое горе, – неопределенно сказал Подходцев.

А Клинков прибавил:

– Такое же почти, как у вас, только больше.

Громов сказал толстому Клинкову:

– Меня беспокоит Подходцев.

– Да уж… успокоительного в этом молодце маловато.

– Клинков! Я тебе говорю серьезно: меня очень беспокоит Подходцев!