Евгений Дубровин - Лесник Юра Дымов

Теперь на обходы Юра ходил один: Тамара ощенилась, и ей стало не до Дымова – семейные заботы, и Юра почувствовал себя еще в большем одиночестве.

Иногда, правда, наезжал с гостями Громов. Всегда неожиданно, навеселе. Привозили много спиртного, жгли костер, жарили шашлыки, стреляли из ружей – Евгений Семенович купил Юре специально для этих дел еще два ружья – по развешанным на деревьях консервным банкам.

Было весело, но как-то жутковато. Юра угощал гостей насоленными Галкой грибами, настойками собственного приготовления. Гостям это нравилось, они лезли целоваться к Юре, приглашали в гости в Москву, Суходольск, Киев, Комсомольск-на-Амуре.

В душе Юра не одобрял образа жизни, который вел главный инженер, но он любил Евгения Семеновича и все прощал ему. Дымов любил Громова за те качества, которых не было у него самого: за жизнерадостность, уверенность в себе, умение нравиться людям, за грубоватый юмор. За то, что главный инженер все понимал с первого взгляда и видел человека насквозь.

Но самое главное – Дымов был безмерно благодарен Евгению Семеновичу за этот лес, за домик, за птиц, которые клевали из ладони, за белку, за Галку, подарившую ему два счастливых месяца… За то, что он пока живой…

Иногда, правда, они спорили с главным инженером. В основном о смысле жизни.

– Я многому научился у животных, – говорил Юра. – Они чище и лучше людей. Мне кажется, надо жить так, как они: без подлости, без суеты. Естественной жизнью. Животное никогда не сделает подлости. Да, оно убивает, но оно не знает, что это – убийство, и поэтому убийство не считается убийством. В сущности, все животные в своей натуре склонны к добру.

– Эх, милый юноша! – восклицал главный инженер. – Добро, добро… Человечество, сколько себя помнит, все твердит о добре, а под прикрытием добра занимается черт знает чем. Добро – это маска, опиум для дураков. Животные – пройденный этап в эволюции живой материи. Почему вырвался вперед человек? Потому, что взял в руку палку, правильно пишут. И этой палкой он всю историю колотит всех по мозгам; и себе подобных и твоих животных. Там, где не помогает в данный момент палка, человек надевает маску и начинает болтать о добре и справедливости – обманывает дураков. А как обманул, опять за старое – за палку, бац дурака по голове, и к богу в рай, пусть на том свете добром занимается. Хорошо это или плохо? Не нам судить. Так решила Природа. Может быть, со временем Природа в нас разочаруется и выдвинет на первый план бесстрастную Растительность или пока совершенно неясных для нас Бактерий. Или вырвутся, наконец, из своей странной цивилизации, которая идет по замкнутому кругу, Муравьи. И каждый из них придет со своей правдой. Не знаю. Все может быть. Но пока мы любимое детище Природы, а значит, пока мы правы. А наша правда – палка.

– Не у всех же правда – палка, – не соглашался Дымов.

– Да. Не у всех. У дураков правда – добро, справедливость, совестливость и так далее. Но это даже хорошо: не будь их, человечество не имело бы маски. Эти люди, милый юноша, – атавизм, они проиграли в эволюции и обречены на вымирание. Тут ничего не поделаешь. Но пока они нужны человечеству. Как я уже сказал, для маски.

Дымов сидел подавленный. Ему еще никогда не приходилось слышать подобное, такой грубый анализ сущности добра и зла.

– И все-таки когда-нибудь палка сломается, – говорил Юра. – Я не могу доказать, я просто верю.

– Если она сломается, человечество перестанет существовать как вид.

– Это те, кто с палкой, перестанут существовать, а добрые выживут.

– Нелогично, милый юноша, – вздыхал Громов. – Давай-ка лучше выпьем. Нам не суждено узнать, чем кончится наш спор.

Впрочем, спорили Юра и главный инженер редко. Громову было всегда некогда – он занимался гостями, веселил публику, вел длинные деловые разговоры.

Прошла зима, а Дымов не умер. Весной он съездил к врачам в Суходольск, чтобы узнать, в чем дело. Те долго исследовали Юру, брали анализы, водили по кабинетам, делали снимки, а потом сделали неожиданный вывод:

– Все показатели в норме.

Дымову почудилось, что в голосах врачей было недоумение и даже какое-то разочарование.

– Приезжайте еще раз, летом, – сказали врачи.

Этой же весной Дымов подал документы в Лесной институт на заочное отделение.

Весна принесла свои заботы. Надо было чинить крышу и крыльцо, обнести оградой поляну возле дома, чтобы не ушел в лес уже подросший теленок, ловить на реке браконьеров, гонять по лесу мальчишек, разорявших грачиные гнезда.