Юрий Бурносов - Год Мудака

Зал встревоженно зашумел.

— А оружие? Оружие им дадут?

— В качестве оружия пока принято решение выдать электрошокеры.

— А зарплата?

— Зарплата обычная.

— А за рулем им же нельзя…

— За рулем будете сами. Если вопросов больше нету, берите по первому попавшемуся слаобумному гражданину, оформляйте и — вперед.

Фрязин вышел из актового зала в полной растерянности. Под фикусом сидел дурак и смотрел на него преданными глазами. С виду был смирный, слюни не текли. Почему-то Фрязин особенно боялся, когда слюни текут.

— Как звать? — спросил дурака Фрязин, сев на корточки.

— Гы, — улыбнулся дурак. — Володя.

— Стало быть, Володя, будешь моим напарником, — обреченно сказал Фрязин.

— Гы, — сказал Володя и пустил обильные пузыристые слюни.

Журнал попался интересный.

Жуя бутерброд с колбасой «самашкинской мелкорубленной», Кукин устроился на стуле и раскрыл «Итого» жирными колбасными пальцами примерно на середине.

Министр Сетевой Культуры, демократично именовавшийся Семой Лебедевым, вещал о том, как растет и развивается рунет. Основной заботой Семы было не допустить выхода из рунета в какой-либо другой нет, а также не пускать в рунет лазутчиков из разных других нетов. Интервью с министром остроумно называлось «На net и суда нет». Использование латиницы подчеркивало демократический характер издания — и за меньшие нарушения его легко могли бы закрыть, как закрыли всякие другие. Вернее, закрылись они сами — как сказали в новостях, из-за угрызений совести вследствие проявлений космополитизма.

Сема Лебедев был, наверно, еврей. Вернее, не еврей, а непонятно кто — на таких постах трудились люди, имевшие в паспорте специальную печатку «Жидом не считать». Только с Кукиным таких работало трое.

Кукин листнул дальше, жуя.

В колонке опровергалась новость о присуждении Нобелевской премии по литературе писателю-фантасту А. Позоричу, который уехал в Америку в период обострения антимудацких настроений. Когда Кантемировская дивизия с триумфом вошла в Харьков, Позорич переоделся в женское платье и покинул город. С собой он якобы вывез скандальный роман «Вольдемар, президент», который затем издал у Галлимара в Париже, за что и получил — опять же якобы — Нобелевскую премию.

«Итого» утверждал, что премию гнусному писателю не дали, роман никто не издавал и вообще его в природе не существует, а Нобелевку на самом деле опять дали Министру Великой Русской Литературы Микитину, и опять за книгу «Русские идут» — уже четвертый раз. Для более убедительного описания вручения тут же была присобачена мутная фотография министра во фраке на некоей трибуне, а также написано, что весь нобелевский комитет плакал от счастья.

Большая часть журнала была посвящена голубым. Репортаж об открытии нового гей-клуба в Мурманске, маневры специального десантного полка «Голубые молнии», выход киберсупербестселлера «Алмазный мой конец» — завершающей книги «алмазной» декалогии легендарного Дурцева.

Книгам вообще уделялось много места. Целая серия трудов Министра Лебедева — «Как сделать вебсайт», «Как не делать вебсайт», «Стоит ли делать вебсайт», «Как заказать мне вебсайт». Новый Квакунин — «Заговор сионских подлецов»… Эту надо бы купить, Кукин любил цикл про сыщика Пендюрина, а с тех пор, как автор объединил в одну компанию сыщика, монахиню Евстафию и черного бульдога, книжки пошли совсем уж нарасхват — такое эта троица вытворяла… В секс-шопах даже набор появился: резиновый сыщик, резиновая Евстафия, резиновый бульдог. Хочешь, составляй композиции, сверяясь с текстом, хочешь, сам пользуйся.

От таких мыслей у Кукина встал было хуй, но тут зазвонил телефон и хуй упал. Кукин, жуя, взял трубку и обнаружил, что звонят не ему, но прекрасно слышно, чего говорят люди.

— Привет, Петрович!

— Здорово!

— Новость слыхал?

— А шо?

— Дураков в милицию набрали, в ВОПРАГ! По улице иду, а навстречу дурак в форме! Весь в соплях! Честь мне отдал!

— Во! А к чему бы такое?

— Суть правильное решение. Антимудацкая политика, милый мой. Мудак теперь видит что?