Феликс Кривин: Карманная школа

— За спасибо? — стал прикидывать Торгаш. — Нет, это для меня дороговато.

Но тут подоспел еще один Торгаш и тоже стал прицениваться.

Рядились они, рядились и решили купить одну Правду на двоих. На том и сошлись.

Разрезали Правду на две части. Получились две полуправды, каждая и полегче, и поудобнее, чем целая была. Такие полуправды — просто загляденье.

Идут торгаши по базару, и все им завидуют. А потом и другие торгаши, по их примеру, стали себе полуправды мастерить.

Режут торгаши правду, полуправдой запасаются.

Теперь им куда легче разговаривать между собой.

Там, где надо бы сказать: «Вы подлец!» — можно сказать: «У вас трудный характер». Нахала можно назвать шалуном, обманщика — фантазером.

И даже нашего Дурака теперь никто дураком не назовет.

О дураке скажут: «Человек, по-своему мыслящий».

Вот как режут Правду!

Это случилось в ночь под Новый год.

Взрослые елки разошлись по гостям, а в лесу остались только маленькие елочки, которые еще не доросли до того, чтобы их приглашали в гости. Маленькие елочки должны были спать — так наказали им взрослые.

Ну кому под Новый год хочется спать?

— Давайте встречать Новый год! — предложила старшая елочка.

— Давайте, давайте! — поддержали ее остальные.

Когда люди собираются в новогоднюю ночь, они ставят в центре комнаты елку и веселятся вокруг нее. Но как быть, когда собираются елки?

— Нам надо выбрать королеву, — решила старшая елочка.

Каждой елочке хотелось, чтобы ее выбрали королевой. Но предлагать себя было неудобно, поэтому все вдруг замолчали и потупились.

— А у меня сегодня день рождения, — сказала самая маленькая елочка и сразу почувствовала, что солгала неудачно: какое может быть зимой у елочки рождение?

— То есть, не совсем день рождения, — поправилась она, — а именины. Меня в этот день назвали Елочкой.

На нее просто жалко было смотреть — так маленькой елочке хотелось, чтобы ее выбрали королевой. Поэтому ее подружки, хоть и не верили ни в день рождения, ни в именины, в один голос выбрали елочку королевой.

Они взялись за ветки и, приплясывая вокруг маленькой елочки, пели:

Сразу собралось много гостей. Снежинки так и повалили на праздник. Они кружились вокруг Елочки, садились на ее ветки — осторожно садились, чтобы не уколоться об острые иглы, — и изображали фонарики. В лунном свете это получалось у снежинок очень удачно.

Все было хорошо и весело, но вдруг…

— У-У-У-У, здесь веселятся! Здесь смеются!

Это была Буря — злая, вредная старуха, которая терпеть не могла веселья и радости.

— Так вы пляшете! — ревела Буря, размахивая подолом и пригибая елочки к земле. — Ну-ка и я с вами спляшу. Кто со мной — выходи!

Снежинки бросились врассыпную, елочки жались друг к дружке, и Буре никто не ответил.

Тогда она подскочила к старшей елочке:

— Эй, ты, долговязая, пошли плясать! — и так рванула елочку, что та упала замертво. А Буря уже тормошила ее соседку:

— Пошли плясать!

Она вырывала из земли одну елочку за другой и так разошлась, что неизвестно, чем бы это кончилось, если бы на помощь не подоспел дед Мороз, который в это время совершал новогодний обход по земле.

— Что-то больно расплясалась, старуха! — крикнул Буре Мороз. — Может, со мной пойдешь? Ну-ка, давай — наш, сибирский!

Такого танца елочкам еще не приходилось видеть. Мороз был крепок, и он так сжал Бурю, что она похолодела. Только под утро, когда Мороз немного ослабел, Буре удалось вырваться из его объятий.

И тогда взошло Солнце. Увидев, как Буря уползает из леса, Солнце широко улыбнулось, и от этого стало еще ярче…

Корень с головой ушел в работу и никогда не показывался на поверхности земли — все как-то не было времени. Иногда, в редкие минуты отдыха, прислушивался он к звукам, долетавшим из другого, светлого мира. и всегда, среди всех звуков, Корень безошибочно отличал шепот листьев родного ему дерева. Эти звуки Корень особенно любил, потому что из всего, что происходило на земле, только они были ему понятны.

«Какое оно — солнце? — думал Корень — Наверно, такое, как земля, или даже теплее. А тучи какие?»