Андрей Шляхов - Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)

– Так получилось. А нахамил я, потому что он первым попробовал меня унизить...

– Боже мой! – Елена прижала ладони к вискам и пошла вперед. – Боже мой! Старая песня о главном! Для кого я все говорю? Для себя? До Никиты доходит в десять раз быстрее!

– Он умный, а я дурак! – отозвался Данилов за ее спиной.

– В твоем возрасте этим бравировать неприлично!

– Лен, давай прекратим. – Данилов предпринял последнюю попытку к перемирию. – Ты же не первый год меня знаешь и прекрасно понимаешь, что всякие там компромиссы – это не мое...

– А что, мое, что ли?! – Елена снова остановилась и начала шарить рукой в сумке. – Или ты думаешь, что я просто тащусь от компромиссов?! Напрасно! Просто есть такое слово – «надо»! И под него мне приходится подгонять свое «хочу»!

Она вытащила из сумки платок и разрыдалась. Данилов взял жену под руку и повел к машине. В машине можно было спрятаться, а еще там была вода – и попить хватит, и умыться. Он ничего не говорил – знал, что без толку. Пусть сначала эмоции улягутся.

Эмоции у Елены улеглись чисто внешне ровно настолько, чтобы можно было на скорую руку обновить макияж в салоне автомобиля. В душе ее продолжала клокотать буря. Спокойствие Данилова (в некоторой степени показное) она расценила как равнодушие к ее мнению и решила, что просто обязана если не вывести его из себя, то хотя бы сделать менее спокойным. Не из вредности, а для того, чтобы заставить задуматься над всем, что она сегодня ему сказала. Перебрав в уме возможные варианты, Елена остановилась на одном, как ей казалось, лучшем из всех. Правда, это только казалось, потому что гнев и раздражение плохие советчики в подобных вопросах.

– В свое время для того, чтобы вытащить тебя оттуда без последствий, мне пришлось пойти на довольно значительный компромисс, – сказала она спустя некоторое время, катя в среднем ряду по Рязанскому проспекту. – Можешь считать, что ты передо мной в долгу.

– Это упрек или констатация факта?

– Это напоминание. Если я ради тебя иду на какие-то уступки, то и ты ради меня должен делать то же самое. Ведь мы же одна семья.

– В семье, как мне казалось, не принято предъявлять друг другу неоплаченные счета, – тихо, как будто про себя сказал Данилов.

– Что? – Дорожный шум помешал Елене расслышать фразу полностью.

– Ничего, – так же тихо ответил Данилов.

Он достал из поясного чехла мобильный и нажал одну из кнопок.

– Никита?.. Ты дома?.. Прекрасно. Мама подъедет минут через десять, помоги ей разгрузить машину.

– У тебя что, в спину вступило? – спросила Елена. – Давай в аптеку за метиндолом заедем, а то дома у нас только йод и аспирин...

– В душу мне вступило! – ответил Данилов. – Останови, пожалуйста, машину, я выйду.

– Зачем? – удивилась Елена, но послушно перестроилась в правый ряд.

– Хочу побыть один, – честно признался Данилов.

– Вова, не дури! – потребовала Елена.

– Ты меня хорошо знаешь, не остановишься – выйду на ходу, – пригрозил Данилов.

– Ну, прости меня, пожалуйста. Ляпнула, не подумав.

– Останови. – Данилов взялся за ручку двери.

– Останавливаю! – Елена испугалась, что он действительно попытается выпрыгнуть на ходу, и резко нажала на тормоз. Сзади послышались возмущенные гудки, но, на счастье, обошлось без столкновения.

– Пожалуйста! Иди и будь один! Хоть всю оставшуюся жизнь! Флаг тебе в руки! Я тоже, если хочешь знать, не прочь отдохнуть!

«Что я несу?!» – ужаснулась Елена. Слова были чьими-то чужими, вылетавшими помимо ее воли.

Исправлять что-либо было уже поздно. Хлопнула дверца, и Елена осталась одна. Она попыталась вызвонить Данилова по мобильному, но он не отвечал. Не хотел отвечать. Даже не доставал телефон – и так было ясно, кто звонит.

Взвинченные нервы побуждали Данилова двигаться все быстрее и быстрее, чуть ли не бегом. Не отдавая себе отчета, куда и зачем он едет, Данилов спустился в метро и сел в поезд в сторону центра. Решение было правильным – мерное покачивание вагона и ритмичный перестук колес оказали успокаивающее действие. К «Пролетарской» исчезла внутренняя дрожь, сердце перестало надсадно стучаться в грудную клетку, а в голове прояснилось. Затылок все еще был тяжелым, но это уже пустяки.

На «Китай-городе» Данилов вышел из вагона, намереваясь прогуляться по центру, но неожиданно для самого себя пересек перрон и сел в поезд, идущий до «Медведкова». «Доеду до “Тургеневской”, что ли», – подумал он, прекрасно понимая, что и на Чистых прудах ему сегодня не гулять.