Татьяна Рудина - Продайте мне хоть что-нибудь!

Произносится оно в момент острого обострения болезни. Когда надо что-то непременно купить, а что – толком и не знаешь.

Именно в этот критический момент пациент, входя в магазин, говорит, а иногда и кричит: «ПРОДАЙТЕ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ!»

Близкие друзья пациента, как правило, видят приближение приступа еще до его проявления.

Симптомы:

1. Судорожно бегающий по полкам и вешалкам взгляд.

2. Нервное хватание каких-то вещей и немедленное швыряние их обратно.

3. Нежелание при этом что-то мерить.

Они, друзья, в таком случае говорят: «Ну что? «Продайте хоть что-нибудь» началось?»

Иногда друзья и ошибаются. Они не могут отличить равнодушное нежелание покупать от приступа. И оказывают пациенту медвежью услугу, искренне желая помочь.

У меня так один раз было.

Мы оказались в магазине с моим дорогим, любимым, все понимающим, чутким начальником. У меня не было приступа. Я просто не хотела покупать.

А он, видимо, волнуясь о моем душевном равновесии, все время мне говорил:

– Неужели ты ничего не купишь? У тебя все нормально?

Озабоченность его объяснялась еще и тем, что был апофеоз сейла и цены были мизерные.

Видя, как он искренне за меня переживает, я решила померить одну курточку. Она была милая, но велика мне на четыре размера.

– Бери! – категорично сказал мой начальник.

Ну, я привыкла его слушаться – рефлекс – и взяла.

Мы поехали в наш офис.

Там, уже чувствуя, что произошла ошибка, я достала куртку и сказала подружке-сотруднице:

– Померяй, пожалуйста, я не понимаю, что тут с размером (а она меня покрупнее немного).

Она надевает, и тут в комнату заходит он, любимый до этого момента начальник. И видя ее, другую, в этой куртке, восторженно кричит:

– А вот ТЕБЕ она просто ПРЕКРАСНО!

– ЧТООООООООО?????!!!!!!! – по возможности спокойно, чтобы не потерять работу, говорю я.

А он мне:

– Ну я же видел, что у тебя «Продайте хоть что-нибудь» было.

Приступ может случаться в самых неожиданных местах.

Например.

– Ириша, я у туалета, в вагончике, как выйдешь – налево. Ой, нет, направо. Стою в очереди. Буду фотографировать ауру.

– Ой, да ты что? Где-где? У туалета?

– Ага, в том же вагончике.

– Сейчас бегу. Три раза обойду, только против часовой стрелки.

– Воду заряженную купи, не забудь!

– Сейчас возьму… Ой, тут еще камушки какие-то продают.

– Бери! Они тоже заряженные! Я себе купила голубенький.

– Голубенький? Какой?

– Шарик такой голубенький.

– А, вижу шарики. Шарики хороооошие! Сейчас себе тоже шарик возьму. А какого цвета брать-то?

– Можно какой нравится или по знаку зодиака.

– Мне оранжевый нравится, его возьму.

– Все. Не могу говорить – очередь ауру фоткать подошла.

Хочу чего-то очень вдруг!

Не знаю что, но очень сильно!

Продайте мне хоть что-нибудь,

А то ведь приступ же случится!

Гуманней, люди, надо быть!

И если пациент вас просит,

Продайте что-нибудь ему —

Не очень ведь от вас убудет.

А денег можно наварить

На этом бедном человеке,

Который просит вас продать

Хоть ауру, хоть в туалете!

Продайте ауру ему!

Зачем вам аура чужая?

Не дай вам бог с такою жить —

Она ведь у него – больная.

Я чего-то разлюбила краситься.

Начала я учиться этому важнейшему умению очень рано. Лет в десять покупала ужасную морковную помаду и польские тени. Пробовала украдкой. Лет в тринадцать начала, что называется, официально. Набор был как из фильма ужасов. Зеленые тени, черная подводка, тушь в таком количестве, что отпадает кусками. Тон непременно! Тон не такой, как сейчас делают, почти прозрачный. А тон – так тон! Как из фильма «Смерть ей к лицу». Дермакол гэдээровский. Ужас. Те, кто помнит, – согласятся.

Понять, сколько лет, вообще было нереально, и если бы какого-нибудь мужчину привлекли за совращение малолетних, он был бы совершенно не виноват.

Потом стала чего-то понимать годам к шестнадцати. У мамы на трюмо стоял портрет Одри Хепберн. Она там была накрашена идеально. По-голливудски.

Я по нему и училась.

Красилась всегда и везде! На пляж без тона и ресниц? Да о чем вы?! Ну и что, что вода соленая и с тоном потом коктейль тот еще на лице! Зато королева!

И, вы знаете, я так жалею, что сейчас по-другому! Конечно, на пляж не надо, но вообще – НАДО! Надо обязательно.