Татьяна Рудина - Продайте мне хоть что-нибудь!

Вот так я подумала и купила мое чудесное бирюзовое платье!

– Однова живем! – сказала я себе и сочувствующим продавщицам. И решила начать новую жизнь с новой любовью.

Но новая жизнь почему-то не начиналась и не начиналась. Ну некуда его надеть, и все! Ну не на работу же! Не в гастроном! Нет, можно, конечно, было бы и в гастроном, но не зимой. Все равно никто не увидит, да и подол заляпаю.

И висела моя любовь долго в шкафу. Но я ее не забывала. Надевала периодически, ходила по квартире, потом снимала, снова вешала в шкаф.

И вот однажды, доставая мою любовь, чтобы очередной раз полюбоваться, я увидела страшную картину. Мой кот, сволочь, медленно и с чувством собственного достоинства выходит из шкафа, а все мое платье продрано снизу и почти до талии его гадкими когтями.

Пушок и раньше любил туда захаживать, и я ничего не могла с ним сделать, поскольку шкаф раздвижной. Просто спать там любил.

Пушок – персидский, и поэтому абсолютно все подолы в ровном белом налете. Но к этому я уже привыкла. А на такой вандализм он еще ни разу не решался. Один раз обоссал мои любимые сапоги, которые тут же пришлось выбросить, а больше ничего плохого никогда не делал.

Почему он выбрал именно мою новую любовь? Может быть, ревновал, не знаю. Я решила, что платье испорчено навсегда.

Но хорошо подумав дня два, я нашла выход – я сделаю на нем аппликацию! К счастью, Пушок продрал его только спереди. Если бы сзади – все было бы еще хуже. Аппликация на попе выглядела бы немного глупо. Так что я решила, что мне хоть в этом повезло.

Я пошла в магазин и нашла чудесные кружевные цветочки, тоже бирюзовые, правда, другого оттенка – потемнее. Но это был прекрасный дизайнерский ход: платье стало еще интереснее, только немного покороче. Потому что самый низ был ободран настолько жестко, что никакие цветочки спасти его не могли.

Ну и что, подумала я, буду носить его без пояса. Получилось платье средней длины. Тоже хорошо.

И опять оно висело в шкафу и ждало своего часа. И дождалось. К сожалению.

Потому что однажды, когда я выпила немного красного вина, во мне опять проснулась любовь. Но не к платью конкретно, а к красивой жизни вообще как таковой. И вот я надела мое прекрасное платье и сразу почувствовала себя очередной раз герцогиней. Хоть и в тапках.

И когда герцогиня очередной раз наливала себе стаканчик красненького, что-то ее повело немного в сторону, рука дрогнула, и она вылила на себя весь стакан. Герцогиня тут же перестала себя чувствовать оной, потому что они, герцогини, вряд ли так умеют нецензурно браниться. Тем более на самих себя.

Я стащила с себя мое поруганное чудо и стала думать, что с ним делать. Я вспомнила, что нужно пятно засыпать солью. То, что это касается жирных пятен, а не винных, я, конечно, забыла. Разложив его на диване, я стала высыпать на него пачку соли для ванны. Потому что нормальной соли, мне показалось, не хватит.

Как раз в момент этой акции мой заспанный муж, а дело было, видимо, уже глубокой ночью, возвращаясь из туалета, увидел эту картину. Тяжело и безнадежно вздохнув, он сказал свое обычное: «Ночью надо спать!», а потом, сфокусировав взгляд, разглядел, что я делаю, и добавил с сочувствием: «Ну что, птичка, совсем допилась?»

Я подумала, что с мужчинами все-таки очень тяжело. Они бывают иногда такими бесчувственными. Особенно в самые тяжелые и критические моменты. Я бросила платье в соли и решила немного поплакать и допить оставшееся вино.

Я сидела на кухне, думала о своей не совсем удавшейся жизни, которую никак нельзя назвать красивой. Потому что вся моя жизнь – это только мечта о красоте. А красота, только появившись, сразу оборачивается каким-то жутким обманом. Ничего не получается с красотой, хоть ты лопни.

Ну и ладно, сказала я себе, допив последний глоток. Будем, значит, без красоты жить. И пошла спать, потому что именно это надо делать ночью, как мне всю жизнь внушают.

Хотя я с этим тоже всегда была не согласна. А если я люблю ночь? А утро не люблю. Особенно раннее. Ну не люблю я просыпаться рано! Я поэтому и работу такую выбрала, чтобы не видеть темноту за окнами с утра. Я эту темноту только ночью люблю!

Сплошное непонимание. Трагическое, я бы сказала.

На следующее утро, нет, конечно не утро, а день, потому что, когда я просыпаюсь, это для всех время обеда, но для меня – утро, я пошла посмотреть на мою несчастную любовь. Дело было плохо. Пятна никуда не исчезли.

За любовь надо бороться, сказала я себе и высыпала тонну порошка в таз с водой. Пускай мокнет. Ну оно и помокло. Когда я к нему вернулась, пятна стали фиолетовые.