Михаил Барановский - Джинса

— И не говори! Я бы ее к себе взяла, но у меня хозяйка… Она сразу предупредила — никаких домашних мужчин и случайных животных… Нет, наоборот… Короче, я позвонила в зоопарк…

— Ну и что?

— Только ты не волнуйся.

— Я уже волнуюсь.

— Тогда я потом дорасскажу.

— Нет уж! Давай сейчас.

— Может, тебе лучше сесть?

— Говори уже! — в нетерпении повысила голос Инна.

— В общем, выяснилось, что никакая это не циветта.

— Да? — Инна тут же резко опустила животное на пол. — А кто?

— Самая обыкновенная кошка!

— Так я и знала! — хлопнула себя по бедру от досады Инна.

— Знала? — удивилась Даша.

— Я его с самой первой встречи раскусила… — Инна нервно закусила губу. — А как пел, как пел… С контрабандистами он договорился, спецрейс организовал. И даже Вашингтонскую конвенцию по такому случаю нарушил…

— Ага-ага! — поддержала Даша.

— Мне кажется… Вернее, я практически уверена — он не тот, за кого себя выдает.

— А за кого он себя выдает? — робко поинтересовалась Даша.

— Говорит, что директор одного муниципального предприятия.

— Да? — разочарованно выдохнула Даша. — Я-то думала, как минимум двух…

— Хуже! — мрачно сообщила Инна. — Я считаю, он… — Она сделала паузу, склонилась к Дашиному уху и зловеще шепнула: —…наемный убийца!

— Да ты что?! — в ужасе отпрянула Даша. — Почему ты так решила?

— Вчера я случайно подслушала его разговор…

Тут у Инны случился флэшбэк, как бывает в кино, когда герой отклоняется от повествования и переносится в прошлое, сюжетная линия прерывается, и зритель наблюдает за тем, что происходило ранее. Чтобы отделить флэшбэк от основного повествования, довольно часто используется тонирование кадра под сепию или легкое размытие картинки.

Был вечер. Когда Инна вышла из метро на «Тверской», то сразу же увидела Аркадия. Вернее, узнала его со спины. Хотя вокруг было полно разных мужских спин. «Это странно, — подумала Инна. — Я ведь никогда раньше не видела его сзади». (Он всегда галантно пропускал ее вперед.)

Аркадий стоял у памятника Пушкину, держал букет голландских цветов и разговаривал по телефону. На голове у Пушкина сидел символ мира. Горели фонари. Проезжая часть была забита автомобилями. Они стояли в пробке и заливали выкрашенную в ультрамарин улицу красным светом стоп-сигналов.

Инна подошла к Аркадию так близко, что даже почувствовала запах его одеколона. Она отчетливо слышала, как он сказал в трубку: «Да-да. Хорошо. Завтра я его похороню. Не волнуйтесь, Василий Юрьевич, все будет сделано в лучшем виде!»

— Какой ужас! — сдавленно прошептала Даша.

Инна молчала, задумавшись, изучала свое кольцо. Затем, не поднимая головы, спросила:

— Как думаешь, это не китайская бижутерия?

Даша взяла ее руку, зорко всмотрелась в бриллиант.

— Да нет, не может быть. В худшем случае — Сваровски.

— Мда… — вздохнула Инна. — Ну и что же теперь делать?

Даша посмотрела на кошку, которая, будто предчувствуя свою судьбу, лежала на спине, задрав кверху лапки с видом святой мученицы.

— Шеф сказал избавляться…

Инна сняла с пальца кольцо.

— Правильно! — С этими словами она решительно бросила ювелирное изделие в корзину для мусора.

Даша перевела взгляд с кошки на Инну и с надеждой в голосе спросила:

— Может, ты возьмешь для дочки?

— Нет уж! — категорично заявила Инна. — Ладно, я привыкла! Но дочь огражу от фальсификаций!

Кирилл Кириллович терял терпение. Он нервно ходил по комнате, заложив руки за спину:

— Ну что вы молчите? Неужели нет никакой свежей мысли? Жора? Ираклий? Лазарь Моисеевич? Встряхнитесь, наконец!

Лазарь Моисеевич без особого энтузиазма, а скорее, из чувства долга и ответственности сказал:

— Можно, конечно, пойти по традиционному пути…

— Опять по традиционному? Сколько можно ходить традиционными путями?

Тем не менее Лазарь Моисеевич решил продолжить:

— Скажем, доктор в белом халате… Титрами пустим: «Такой-то — сякой-то врач международной ассоциации мануальных терапевтов»… И вот он втирает в спину больного растирку «Офигон» и далее с помощью компьютерной графики можно показать, как мазь проникает в кожу и какой оздоровительный эффект оказывает на поясницу…

— Ну что ты будешь делать! — вырвалось у Кирилла Кирилловича. — Действительно ничего нового, скучно, без полета… Не этого я от вас ожидал… А главное, не этого ожидает от нас заказчик!

Лазарь Моисеевич весь съежился, наморщился и стал похож на грецкий орех.