Дьердь Микеш - Архивы Помпеи

Дата моего рождения точно установлена и документально подтверждена. Это произошло в 1929 году. Значительно важнее, что уже пятнадцатилетним отроком я захотел стать поэтом, позднее прозаиком, затем философом. После окончания школы поступил на экономический факультет. Учась в университете, я пришел к выводу, что поэт, прозаик, философ и экономист отлично уживаются в одном лице. И лицо это — юморист. Сделав такое открытие, я решил стать юмористом. Правильно ли я поступил, рассудят потомки. Двадцать шесть лет я работаю в будапештском «Лудаш Мати». В прошлом году отметил свою серебряную свадьбу с этим венгерским сатирическим журналом и в подарок получил назначение — меня сделали заместителем главного редактора. Движимость моя состоит из шести юмористических сборников. Один из них издан на русском языке в библиотеке «Крокодила» в 1964 году. Вот вкратце история моей Жизни. Если читателям она покажется недостаточно юмористичной, я приведу множество объективных оправдательных причин и в будущем постараюсь ликвидировать этот недостаток.

Дружеский шарж Е. ШУКАЕВА

— Боже, как ты неряшлив! — с привычным отвращением сказала жена. — Взгляни на себя: волосы взлохмачены, галстук съехал набок, на пиджаке пятно. Откуда это пятно?

— Кефир, — с покаянной улыбкой ответил муж. — Мне всегда не везет с кефиром.

— А это? Что это такое?

— Где? Не вижу никакого пятна. A-а, это! Я пролил кофе.

— Неужели нельзя быть поаккуратнее? Смотри, ты опять прожег нейлоновую рубашку!

— Ничего страшного. Это даже не дырка. Едва заметно.

— Наказал меня тобой бог, — вздохнула жена. — Капитан Клосс сражается с десятью врагами одновременно, проникает в заброшенные замки, засыпанные пылью и грязью, его швыряют в подвалы, где вода выше колен, а он всегда словно только что из шкатулки. Чистый, красивый, элегантный. Ты всего-навсего бухгалтер, а неряшлив так, что на тебя смотреть тошно. Скажи, что ты делал целый день?

Муж торжественно усадил жену рядом и начал:

— Послушай, Маршака, мне очень больно, что ты так со мной разговариваешь. Поэтому, хотя я и не имею права, расскажу тебе все. Утром я не пошел на службу.

— Как не пошел?

Так. У меня были другие дела. Мне позвонил один человек, называть которого я не хочу, и попросил спасти жизнь одной девушки. Не спрашивай ее имени, могут произойти международные осложнения. Ну-с, эту девушку спрятали в охотничьем домике. Ее охраняли тридцать вооруженных до зубов людей. Я расправился со всеми сорока…

— Только что ты сказал: их было тридцать.

— Я не упомянул запасных. Не перебивай меня! В охотничьем домике я нашел девушку. Она была прекрасна. Я перерезал веревки, которыми она была связана, и мы побежали. И, как по- твоему, что мы увидели?

— Что же вы увидели?

— Лес, окружавший нас, горел. Но я не испугался. С потерявшей сознание девушкой на руках я прорвался сквозь пламя. Это пламя и прожгло мою нейлоновую рубашку. Тогда я этого просто не заметил. Понимаешь?

— Конечно, — ответила жена.

— Добравшись до города, мы зашли в кафе. Заказали кофе, чтобы немного успокоить нервы. И представь, что случилось! Я поднес чашечку к губам, но в этот момент распахнулась дверь, и мужчина в черной маске выпустил по мне очередь из автомата. Ни один мускул не дрогнул на моем лице, но рука рефлекторно дернулась. Тогда-то я и пролил на себя кофе. Только одну каплю, но она попала на пиджак.

— Бедняжка! Не горюй, отойдет в холодной воде.

— Но история еще не закончена! Я проводил девушку домой. Она была страшно напугана, вся дрожала, но я успокоил ее: теперь все в порядке. «Ложитесь, — сказал я, — и забудьте обо всем».

— И она легла?

— Она начала раздеваться, а я вышел на кухню поискать какую-нибудь еду. Нашел бутылку кефира. И сразу понял, что кефир отравлен. Понял по запаху. Сильнейший яд, от которого люди умирают в страшных мучениях. В средние века им пользовались на острове Пасхи. Признаюсь, Маришка, я чуть-чуть испугался, и тогда-то кефир и пролился на пиджак. Ты не сердишься, правда?

Читать дальше