Джером Джером - Трое на прогулке

— Нет, — упорствовал Джордж, — все они похожи. Один и тот же всадник, один и тот же конь. Все они похожи как близнецы. И глупо утверждать обратное.

Он начинал злиться на Гарриса.

— С чего это ты взял? — спросил я.

— С чего взял? — взвился Джордж, переключая свою ярость на меня. — Да ты посмотри на этого чертового истукана!

— На какого чертового истукана? — удивился я.

— Да на этого! — вскипел Джордж. — Да смотри же! Тот же вздыбленный конь с обрубленным хвостом, тот же всадник со шляпой, тот же…

Тут вмешался Гаррис.

— Да ты же говоришь о статуе, что мы видели на Круглой площади!

— Нет, не о ней, — возразил Джордж, — а вон о той.

— О какой? — изумился Гаррис.

Джордж посмотрел на Гарриса. Из Гарриса, не будь он так ленив, получился бы великолепный актер. Лицо его светилось дружеским участием, смешанным с тревогой. Джордж перевел взгляд на меня. Я, употребив все свои мимические способности, скопировал гримасу Гарриса, добавив со своей стороны немного укоризны.

— Может, взять извозчика? — сказал я Джорджу как можно мягче.

— На кой черт мне извозчик? — грубо ответил он. — Вы что, ребята, шуток не понимаете? Связался с двумя старыми дураками!

И, не обращая на нас внимания, пошел через мост.

— Если это шутка, то и слава Богу, — сказал Гаррис, когда нам удалось нагнать Джорджа. — Я знаю, размягчение мозга иногда начинается…

— Заткнись, глупый осел! — оборвал его Джордж. — Все-то ты знаешь.

Джордж — человек грубый и в выражениях не стесняется.

По набережной мы вышли к театру. Мы убедили его, что так будет короче; в общем, это соответствовало действительности. На площади за театром стоял второй деревянный призрак. Джордж его увидел и замер как вкопанный.

— Что с тобой? — мягко спросил Гаррис. — Тебе нездоровится?

— Не думаю, что так будет короче, — пробормотал Джордж.

— Уверяю тебя, — настаивал Гаррис.

— Как хотите, я пошел другим путем, — огрызнулся Джордж повернулся и зашагал, а мы, как и в прошлый раз, поспешили за ним.

Идя по Фердинандштрассе, мы с Гаррисом беседовали о частных клиниках для душевнобольных. Клиники эти, по мнению Гарриса, в Англии пребывают в плачевном состоянии. Он сказал, что один его друг, сидящий в сумасшедшем доме…

Джордж перебил его:

— Уж что-то слишком много у тебя друзей в сумасшедшем доме.

Он произнес эту фразу крайне язвительным тоном, явно намекая, что всем друзьям Гарриса там самое место. Но Гаррис не обиделся; он ответил очень кротко:

— Что поделаешь, действительно странно; но стоит поразмыслить как следует, как приходишь к выводу, что многие мои друзья еще попадут туда, рано или поздно. Порой даже страшно становится.

На углу Венцельплац Гаррис, обогнавший нас на несколько шагов, остановился.

— Красивая улица, что вы скажете? — сказал он, засунув руки в карманы и с восхищением рассматривая открывающийся вид.

Мы с Джорджем последовали его примеру. В двухстах ярдах от нас в самом центре площади стояла третья статуя-призрак. По-моему, это была самая лучшая из трех — самая похожая, самая обманчивая. Ее контуры четко вырисовывались на фоне неспокойного неба: вздыбленный конь с забавным обрубком вместо хвоста, всадник с непокрытой головой, сжимающий в поднятой руке шляпу с пышным плюмажем, как бы грозя мерцающей в выси луне.

— Я думаю, вы не станете возражать, — скорбно сказал Джордж (от былой задиристости не осталось и следа), — если мы возьмем извозчика.

— Сегодня ты немного не в себе, — мягко возразил Гаррис. — Что-нибудь с головой?

— Скорее всего, — ответил Джордж. — Так и должно было случиться, — заметил Гаррис. — Знаю, но не хотел говорить. Тебе что-нибудь мерещится?

— Нет-нет, ни в коем случае, — поспешно возразил Джордж. — Сам не пойму, что со мной.

— А я знаю, — торжественно объявил Гаррис. — Слушай. Это все немецкое пиво. Знавал я человека, который…

— Не надо, только не сейчас, — взмолился Джордж. — Охотно тебе верю, но прошу, не надо мне о нем.

— Пиво тебе вредно, — сказал Гаррис.

— С завтрашнего дня — ни капли, — сообщил Джордж. — Конечно же, ты прав. Мне от него что-то плохо.

Мы отвезли его домой и уложили в постель. Он был на диво кроток и сердечно нас благодарил.

Уже позднее, как-то вечером после долгого пробега, за которым последовал плотный обед, мы, угостив Джорджа длинной сигарой и убрав подальше тяжелые предметы, раскрыли ему секрет стратегии, выбранной нами для наставления его на путь истинный.