Юрий Пульвер - Ельцын в Аду

Еще, говорят, представители нечистой силы могут исповедываться...

Все ожидали, что Повелитель мух начнет возражать, однако тот удивил всех:

- Исповедь для любого моего слуги совсем не трудное дело, потому что каждый, уже по природе своей, страшный болтун. Очень часто трепливые черти рассказывали святым мужам, без всякой в том нужды и спроса, самые сокровенные и плутовские ухищрения злобы своей. Цезарий повествует, что однажды якобы сам я пришел исповедываться, уповая на милость Господню. Духовник, священник жалостливый и умеренный, назначил мне в эпитимью всего лишь трижды в день преклонять колена и с сокрушенным духом читать молитву: «Господи Боже, сотворивший мя, согреших пред Тобою, помилуй мя!» Но я нашел, что такое унижение мне невместно. Тем дело и кончилось.

Вильгельм из Вадингтона, автор «Руководства прегрешений», сообщил про черта, который, заметив чудотворственное действие и спасительные результаты исповеди, сам решил испытать ее силу и принес некоему святому мужу бесконечный и ужасающий список грехов своих. Но исповедь осталась без последствий, потому что грехи-то черт сосчитал, но покаяться в них отказался.

К другим таинствам мы терпимее: они меньше уязвляют наше самолюбие. В одном шведском процессе 1669 года выяснилось странное обстоятельство: на шабаши местных ведьм я приглашал священника и приказывал себя крестить! Чушь, естественно, но какова идея!

Контрастом к грозным и свирепым демонам являются довольно многочисленные в поэзии бесы-покаянники, умевшие найти спасение в милосердии Божием и возвращенные в рай, так сказать, на вторичную службу. Таковы: Аббадона Клопштока, оплакавший смерть Иисуса на Голгофе; обращенный и искупленный Сатана в «Консуэло» Жорж Санд и «Искуплении» Монтанелли; «Спасенный Сатана» Альфреда де Виньи, недописанная поэма, в которой меня спасала любовь Эллоа, ангела-женщины, родившейся из слезы Христовой. Схожую мысль высказал россиянин Случевский - к сожалению, нельзя не признаться, в довольно-таки нескладной и топорной поэме того же названия. Осталась недоконченною и поэма Виктора Гюго «Конец Сатаны», имевшая сюжетом примирение с Богом.

Из семьи добрых чертей происходит и «Хромой бес» Гуэавры (1574-1646) и Лесажа (1668-1747). Вот, попробуй, объясни такие странности искусства!

- Я, пожалуй, попробую! - принял вызов автор «Заратустры». – Ясно, что добрый черт Средних веков — прямой потомок и ближайший родственник кротких стихийных духов древней языческой мифологии, таких как гномы, сильфы, эльфы. Но он, так сказать, редактирован христианством и, со своей стороны, вынудил у христианского богословия снисходительный компромисс, которым Дьяволу открывался путь к спасению уже во втором-четвертом веках новой эры. А вопрос о раскаянии Сатаны занимал умы мужей церкви, причем в его пользу высказывались такие силы, как Юстин Философ, Климент Александрийский, Ориген, а в IV веке — Дидим Александрийский и Григорий Нисский.

- Все логично, - признал падший херувим, - идея апокагостосиса — всеобщего спасения включая падших ангелов — соответствует духу христианства. Иисус ведь учил: «Любите ненавидящих вас». Мы тоже имеем право надеяться на милосердие Божие...

- Не надейся! - хором возопили святые. - Вспомни лучше анафему Вселенского собора 543 года: «Кто говорит или думает, что наказание демонов или нечестивых людей временно и что после некоторого времени оно будет иметь конец, или что будет после восстановления демонов и нечестивых людей, - да будет анафема».

- Чего ж вы тогда не отлучили сторонника апокагостосиса святого Ефрема Сирина? А Оригена отлучили — причем за идею, которую он не защищал?

- Ничего не понял, - признался ЕБН.

Ницше в очередной раз проявил себя выдающимся знатоком истории церкви:

- Теория всеобщего спасения вполне в духе Христова учения, как верно подметил Его адское величество. Однако одержало верх противоположное мнение: нечистый раскаяться не в состоянии, и осуждение его вечно и неизменимо. Начиная с IV века, это — догмат, суждение единственно православное. Обратное мнение — ересь. В Средние века оно, однако, находит защитника в Скотте Эригене (умер в 886). Наоборот, св. Ансельм (1033-1109) восстает на него самою яркою полемикою, а величайший светоч богословия, св. Фома Аквинат, категорически отрицает возможность для Дьявола улучшить свою природу и участь. В «Житии св. Мартина», написанном в VI веке Венанцием Фортунатом, говорится, что Сатана, если бы мог раскаяться, то, конечно, был бы спасен, но в том-то и дело, что раскаяться он никак не может. Чтобы доказать невозможность эту, но в то же время сохранить за лукавым свободу воли, которою он одарен не в меньшей степени, чем человек, сочинялись теории странные и тонкие. Например, утверждали, будто Люцифер потому неспособен к покаянию, что оно есть путь совершенствования от плоти к духу, а у Отца лжи не двойная натура, как у человека, но одна — духовная.